Специальный агент высших сил
Шрифт:
У центральных ворот путь нам преградил почетный караул. Похожие на Уморяку как две капли воды морские мужики с толстыми трубами, из которых выглядывали сонные морды мурен, и круглыми щитами.
— Кудака? — поинтересовался первый страж.
— Почемука? — добавил второй.
— Ко владяка, — пояснил Уморяка. — На ужиняку.
— Блюдяка или гостяка?
— Гостяка.
— И рогака? — указав пальцем на моего олешка, уточнил один из стражей.
— Все вместяка, — подтвердил Уморяка — Толпяка ходяка.
— Проходяка. — Распахнув покрытые
— Спасибо, — автоматически поблагодарил я. И страшно удивился, когда вместо «буль-буль» из моего горла донеслись вполне различимые звуки человеческой речи.
Проследовав по длинному зигзагообразному коридору, мы вышли в довольно просторный зал, построенный с таким расчетом, что вода покрывает его на глубину немногим больше метра, остальное пространство заполнено воздухом, пахнущим дымом мятных сигарет. Стены украшены чеканными картинами из интимной жизни обитателей лесов, лугов и воздушных просторов. Вот петух топчет курицу, шустрый паучок тискает кокетливую мушку, а медведь затянул кого-то в густой бурелом и там опрокинул на спину. И это «кто-то», на мой взгляд, почему-то больше похож на косматого геолога, чем на косолапую медведицу.
— Тама царяка, — указав на один из ведущих из зала проходов, сообщил Уморяка. — Вы молчака. Царяка спросяка — вы отвечака. Запоминака?
— А самогоняка там будяка? — с легкостью переходя на язык морских мужей, поинтересовался черт. — Чтобы горляку промочака с дальней дорогяки.
— Обязака, — облизнулся Уморяка.
— Уряка! — воскликнул мой неисправимый «ангел-хранитель». — Веди же нас, наш рулевой!
Миновав комнату с кроликами, для которых соорудили специальный островок с макетом полуразвалившейся бревенчатой избушки («релаксака комнотяка», как пояснил наш провожатый), мы оказались в небольшом зале, полном разномастной публики. Морские девы и мужи, преимущественно без следов одежды на теле, попарно и небольшими группами столпились вокруг воодушевленно терзающего струны музыканта.
— Здравствуйте, — приветствовал я присутствующих.
— День добрый. Привет, — поддержали меня спутники.
— Горячие блюда подоспели, — заметил кто-то из толпы.
Присутствующие оживились. Послышались смешки и неразличимые реплики. Но общий фон говорит о том, что нам рады. Вот только знакомиться почему-то не спешат.
— Старые знакомые! — обрадовался музыкант, забросив гусли на плечо и повернувшись к нам лицом.
— Садко?! Какими судьбами? Что ты здесь делаешь?
— Играю, пою, — просто ответил новгородский гусляр. — Работенка не пыльная. Хотя посуше могла бы быть… Уважение, опять же, почет. Слушатель внимательный, не избалованный… Платят богато, преимущественно златом да каменьями драгоценными.
— Рады за тебя.
— Ну а вы-то по какой такой нужде сюда пожаловали? — поинтересовался он.
— Нас мо….
С легкостью заглушив меня, по дворцу
Участники намечающегося ужина с местным владыкой проворно устремились к распахнувшимся дверям. Мы последовали за ними, стараясь не сильно отставать. Им хорошо — взмахнул хвостом и поплыл вперед, нам же приходится барахтаться по пояс в воде, отвоевывая каждый шаг. Не знаю, как остальные, но я чувствовал себя лягушкой, пытающейся следовать за косяком окуней.
— У тебя ножик есть? — дернув меня за рукав, поинтересовался мой «ангел-хранитель».
— Может, тебе еще и вилку дать? — растерянно вертя головой по сторонам, спросил я. Зал, в который мы вошли, совершенно не подходит для ужина. И розовый цвет кораллового потолка, теряющегося далеко вверху, здесь совершенно ни при чем. — Что ты им резать собрался?
— Не резать — выковыривать… Посмотри под ноги.
Я посмотрел.
— Симпатичная мозаика, — признался я, переступая с ноги на ногу. — Только почему-то черно-белая…
— Да любая эта жемчужина стоит столько… — Не договорив, черт многозначительно закатил глаза.
— Это жемчуг? — не поверил я.
— А то, — подтвердил черт. — Так как насчет ножа?
— Не выдумывай. — Я погрозил ему пальцем. — Мы в гостях. Что о нас подумают?
Но остальные приглашенные о нас словно забыли, они столпились вокруг золоченых клеток с плавающими в них крупными рыбинами. Эти клетки — единственное, что появилось в этом зале с момента его строительства. Если не считать гостей.
— Пятьдесят на пятьдесят, — предложил черт.
— Что?
— Делим поровну, — пояснил он. — Твой нож и карманы для транспортировки, а моя работа и сбыт. По-моему, справедливо.
— Так нельзя.
— Почему?
— Ты же ангел-хранитель, а это воровство. Оно тебе по статусу противопоказано.
— Во-первых, — заметил черт, — я ангел лишь на полставки, Той, которая хранитель, а отнюдь не ангел. Чувствуешь разницу? Во-вторых, это не воровство, а взимание компенсации за моральный ущерб.
— Какой?
— Их морская гадюка нас глотала? Глотала. Это раз. С ужином кинули? Кинули. Это два. А для меня это как серпом по… — как это у колосьев? — стеблю. На корню губит. Еще и царь встречать не вышел… Дары царские, скорее всего, зажилил. Значит, мы имеем полное моральное право возместить убытки. И, в-третьих, его здесь сто-о-олько… от них не убудет. Так что давай ножик.
— У меня его нет.
— Попроси у супруги, — сказал черт.
— Сам попроси.
— Мне она не даст.
— Кто тебе не даст? — поинтересовалась Ливия, услышав лишь последнюю фразу черта и поэтому воспринявшая ее несколько в отличном от оригинала смысле.
— Ты, — чистосердечно признался черт. За что и пострадал.
Да уж! Путь от беса-искусителя к ангелу-хранителю усеян отнюдь не розами, разве что исключительно их богатыми на колючки стеблями.