Спецназ обиды не прощает
Шрифт:
Он все рассчитал, но расчеты не понадобились. Захлопали дверцы машин. Зачихал, заводясь, мотор автобуса. Камыш выскочил из-за угла и махнул ему: «Сюда!»
Из дома вышли двое в сером камуфляже, встали спиной к выходу. Вывели Клейна. Руки его были свободны, но он не пытался убежать. Подлетела белая машина, Клейн сел на заднее сиденье вместе с двумя охранниками.
Времени на размышления не оставалось. Позиция была удобной, а вот сил маловато. Сейчас белая машина с Графом повернет на эту улицу и проедет мимо меня, рассчитывал Зубов. Стреляю в водителя из кольта. Охрана выскакивает
Этот расчет занял в его мозгу ровно столько времени, сколько надо, чтобы сунуть руку под куртку и нащупать рукоятку кольта. Но этого времени хватило и на то, чтобы увидеть, как из подъезда выходят еще какие-то люди, и как они на ходу заскакивают в подкативший «транспортер».
Отставить, скомандовал Зубов с досадой.
Автобус с занавесками на окнах вырулил из-за угла. На подножке стоял Камыш.
— Ну ты что, заснул? — крикнул он Зубову.
«По крайней мере, буду держаться поближе к Графу. Пока они не разобрались. А разберутся — им же хуже будет», решил Зубов. Он спрятал кольт обратно за пояс, подхватил сумку и побежал, догоняя автобус. Задняя дверь раздвинулась, он закинул туда сумку и запрыгнул сам.
Внутри было довольно просторно. Вместо обычных сидений в салоне были две лавки вдоль стен, а в проходе, на оцинкованном полу стояли спортивные сумки, такие же, как у Зубова. Он насчитал двенадцать сумок. Усмехнувшись, добавил свою. Пусть будет тринадцать.
На лавках сидели двое. «Седой», любитель местного чая. Второго Зубов обозначил Щуплым. Он был узкоплечий и сутулый, в длинном вязаном свитере и в большой кепке типа «аэродром».
Водителя не было видно за переборкой. Камыш был четвертым противником.
Щуплый привстал и полез в карман, задрав свитер. Зубов увидел у него сзади на поясе кобуру.
— Не курить в машине! — сказал Камыш.
— Да я осторожно, — по-южному протянул Щуплый.
— Сдать сигареты, — сказал Камыш. — Всех касается.
Зубов кинул свою полупустую пачку в проход. Щуплый, сокрушенно поцокав языком, вертел в руках нераспечатанную пачку «Мальборо», но сдавать ее не спешил.
— Вы опоздали, — сказал Камыш, — так что полный инструктаж потом получите. Сейчас ситуация такая. Собрались не все. Народу не хватает, поэтому каждому придется выкладываться на все сто, а то и двести процентов. Группы по три человека. Старший из местных. Полное подчинение. Никаких вопросов. Прикажут прыгать с десятого этажа — прыгать, и все дела. Все будет проплачено. Поэтому прыгать надо с умом, так, чтобы получить свои деньги. Ну, не мне вас учить. Вопросы есть?
— Что будем делать? — спросил «седой».
— Там скажут. По первому варианту должны были разбежаться по адресам. Надо было снять информацию, куда ехать на захват. Весь день тут торчим, с самого утра. Народ подтягивается, сука, с миру по нитке, по чайной ложке. Боялся, что по одиночке придется на засаду идти. Но птичка припозднилась, и мы теперь в полном комплекте.
—
— Будет вам задача, мужики, будет. Птичка упертая попалась, будем колоть ее по серьезному. Теперь все едем на фазенду. Как только снимем информацию, получим задачу. Еще вопросы есть?
— Опять двадцать пять. Почему курить-то нельзя? — спросил Щуплый.
— На дурацкие вопросы не отвечаю. Еще вопросы есть?
— А я ведь обидеться могу, — сказал Щуплый. — Переживать начну, нервничать. Пальчики дрожать начнут. Вам всей толпой придется меня успокаивать. Так что хамить-то мне не надо.
— Тебя «хранители» прислали? — спросил Камыш.
— Есть такая буква, — сказал Щуплый.
— Я тебя другим представлял. Извини. Можешь курить, если очень хочется. Но только сядь в корме, если не трудно. Подальше от сумок, пожалуйста.
Щуплый перебрался назад и распечатал пачку. Но закурить ему не удалось. Автобус резко затормозил. Зубов откинул занавеску и выглянул в окно.
Он увидел «транспортер», который остановился, выехав поперек тротуара. Из проема откатившейся двери вывалился человек, за ним второй. Первый остался лежать, раскинув руки, а второй побежал по улице. Он пронесся мимо автобуса, и Зубов увидел, что его черная рубашка порвана на спине. В руке у него был зажат нож, и короткое лезвие сверкнуло, когда он пробегал под фонарем.
— Гасить! — сказал Камыш и кинулся к задней стенке автобуса.
Он схватился за рукоять, потянул, и задняя стенка откинулась вверх. Щуплый по-змеиному выскользнул из автобуса.
Человек в черной рубашке успел сделать несколько шагов. Что-то щелкнуло, и он споткнулся, взмахнул руками. Нож вылетел, звонко ударился об асфальт и скользнул вперед. А человек, еще бесполезно перебирая ногами, все падал и падал и вдруг замер.
— Контрольный! — сказал Камыш.
Тело человека в черной рубашке последний раз дернулось на асфальте, и Щуплый забрался обратно в автобус, держа дымящийся пистолет стволом вверх.
— Подберем, — сказал Камыш.
Автобус попятился назад. К убитому подбежали двое в камуфляже. Подняв тело за руки и за ноги, они раскачали и забросили его в задний люк автобуса. Один из них подобрал туфли, которые валялись на дороге, второй сбегал за ножом, и на асфальте не осталось ничего, кроме пары блестящих лужиц.
— Сдвинь сумки, только осторожно, — сказал Камыш Зубову. — Освободи место для гостя.
«Седой» вытянул из-под лавки брезент и накрыл им тело. Зубов услышал, как он проговорил вполголоса: «Ну что, добегался…»
Щуплый остался сидеть на краю лавки у задней стенки автобуса. Он курил, ссутулившись, с видом смертельной усталости опираясь локтями о колени и свесив голову. Рукоятка пистолета выпирала под свитером сзади.
Этого надо убирать первым, решил Зубов. Не знаю, на что способны остальные, но этот себя уже показал.
Он пересел на другой конец лавки. Теперь все трое противников были слева от него, а водитель справа. Если они и успеют открыть огонь, то будут стараться не задеть водителя, и это может им помешать. Не засадить бы пулю в сумки. Судя по всему, там может быть взрывчатка.