Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане

Скрынников Михаил Федорович

После завтрака мной был представлен обстоятельный доклад начальнику штаба дивизии о проделанной работе в батальоне. Петряков поинтересовался командованием батальона и конкретно первым заместителем И. Комаром. Кстати, забегая несколько вперед, после убытия подполковника Маслова в академию командиром батальона был назначен И. Комар. Равных ему по командирским качествам и опыту боевых действий в 317-м гв. пдп, да и в дивизии, не было. Под его руководством батальон провел ряд успешных боевых операций с минимальными потерями личного состава и техники. Боевым действиям всегда предшествовала тщательная и всесторонняя подготовка личного состава и вооружения. Особое внимание уделялось проведению разведки. Все агентурные данные неоднократно перепроверялись различными не зависимыми друг от друга источниками, и только после этого принималось решение на действия по реализации разведывательных данных. Принимались все меры маскировки, скрытности и обмана противника. Через различные

каналы в бандитские формирования запускалась дезинформация о планах батальона на ближайшую перспективу. Постоянно проводились ложные, отвлекающие действия парашютно-десантных подразделений. На базе до всего личного состава и военных советников боевая задача не доводилась. О ней знали только командир батальона и начальник штаба. Конкретная постановка боевых задач всем исполнителям происходила только после выхода батальона в пустыню, далеко от района предстоящих боевых действий. Душманы никогда заранее не знали, куда, с какой задачей уходит в пустыню батальон и где он появится спустя несколько часов. Личный состав подразделений был настолько натренирован, что все военнослужащие понимали друг друга с полуслова. Детальная организация всестороннего обеспечения, управления и взаимодействия не требовалась. Каждый знал свой маневр в бою, знал, что необходимо брать с собой для победы над противником. Стиль и метод работы, приобретенные в разведроте, сослужили ему службу и в батальоне, только здесь были ширь и масштабность несколько другие. Ему, единственному из всех комбатов 40-й армии, было оказано доверие выступить на партийно-хозяйственном активе армии, который проводил маршал Соколов, и поделиться опытом ведения боевых действий по уничтожению мятежников.

ОТЪЕЗД ГЕНЕРАЛА РЯБЧЕНКО

Я отсутствовал в штабе дивизии около двух недель. За это время произошли незначительные изменения в оперативной обстановке, и начальник штаба ввел меня в курс предстоящих дел с участием разведывательных подразделений дивизии. Затем постепенно разговор перешел на личную тему. Поделились впечатлениями о службе, поговорили о семьях. Наши родные оставались в Фергане. У нас были хорошие взаимоотношения. Когда я молодым лейтенантом попал служить в отдельную разведроту дивизии, Петряков был ее командиром. И с тех пор в дивизии мы служили вместе. Выходя от начальника штаба, я встретился с генералом Рябченко. Поздоровались, поговорили о сложившейся обстановке в зоне ответственности дивизии и в Кабуле, а также о том, как обстоят дела в батальоне Маслова, Пришлось свой доклад начинать сначала. В конце беседы он поинтересовался, чем я занят вечером, и пригласил на званый ужин по случаю окончания своего пребывания в должности командира дивизии, а также в связи с зачислением слушателем в академию Генерального штаба ВС СССР и убытием в Советский Союз. О его убытии на учебу в Академию Генерального штаба мы, офицеры управления, знали заранее, но виду не показывали. Потом он мне как будто бы случайно задал вопрос: «Скажи, только честно, тогда, на первой нашей операции в районе Бисхуда, твои разведчики пошерстили мои продовольственные запасы?» К тому времени вечером я уже точно знал, что это была проделка моих парней. Той бутылкой водки мы обмыли свои боевые награды с начмедом дивизии. Пришлось командиру все рассказать, чтобы его больше сомнения не мучили и он мог спокойно уехать учиться в академию. «А ты мне говорил, что не твои. Я был уверен, что это дело рук твоих разведчиков». Этим он как бы подвел итог нашего разговора. И мне так показалось, что он остался доволен правотой своей давнишней версии.

На званом ужине мы с начальником связи дивизии Е. Горовым подметили, что не все офицеры штаба дивизии, начальники служб и командиры частей были приглашены генералом на это мероприятие. Но я был доволен, что оказался в числе приглашенных. И сам себе сказал, раз меня командир пригласил, значит, я служил Родине верно. Генерал Рябченко И.Ф. поблагодарил всех присутствующих за совместную службу и пожелал всем скорого возвращения в Союз. Далее он сказал, что обязанности командира дивизии будет исполнять полковник Петряков — начальник штаба дивизии. Я первый раз был в компании командира. Он оказался весьма веселым, компанейским человеком, который умел интересно рассказывать всевозможные истории.

Рано утром следующего дня командир дивизии улетел в Витебск. После окончания академии он продолжил службу в штабе Ленинградского военного округа в должности заместителя начальника штаба. В период проведения тактических учений с десантированием и боевой стрельбой в 76-й гв. вдд Рябченко всегда был представителем от округа. Вот здесь и появлялась возможность пообщаться со своим боевым командиром и вспомнить службу в Афганистане. За свою ратную службу он был награжден многими орденами и медалями, в том числе и орденом Ленина за декабрьские события 1979 года. В сентябре 96-го года прошел слух о том, что генерал-майор Рябченко И.Ф. скоропостижно скончался и похоронен на кладбище в Санкт-Петербурге. Это был очень авторитетный человек и генерал. В дивизии при назначении

на вышестоящую должность каждому офицеру он лично ставил конкретные задачи и указывал его служебную перспективу. Хамство и грубость в обращении с людьми пресекал на корню, не любил наушничество и сплетни. С подчиненными всегда разговаривал вежливо и тактично. Обращался к ним по имени и отчеству, а если говорил: «Товарищ майор!», значит, жди очень серьезного разговора. Всегда и во всем разбирался и не торопился накладывать взыскания. Пользовался огромным авторитетом среди подчиненных и начальников. Офицеры дали ему благородную и красивую кличку Князь.

После убытия командира дивизии боевой накал и ритм в частях и подразделениях не нарушился. Армией планировались и проводились операции разного масштаба и разной продолжительности. В каждой из операций постоянно участвовали десантники 103-й воздушно-десантной дивизии.

Просматривая разведывательные сводки из штаба армии, накопившиеся за две недели моего отсутствия, но уже обработанные офицерами-разведчиками, становилось понятно, что для подразделений дивизии предстоит много трудных дней и бессонных ночей.

В сводках указывалось о появлении новых банд, пусть и небольших по численности, но все же их число постоянно увеличивалось, а не уменьшалось. Если раньше банды совершали нападения на колонны, как правило, приходя из провинций, которые не контролировались правительственными и советскими войсками, то сейчас их появление стали отмечать и в контролируемых войсками районах. Это прямо указывало на масштаб увеличения сопротивления законному правительству Афганистана.

ИНСПЕКЦИЯ У РАЗВЕДЧИКОВ

Весь летний период нахождения десантников в Афганистане в 1981 году обязанности командира дивизии продолжал исполнять полковник Петряков. Все были уверены, что его и утвердят в должности командира соединения, как бы сохраняя преемственность, традиции. Однако в середине сентября в штабе дивизии появилась информация, что в ближайшее время прибывает новый командир. Обсуждалось несколько фамилий кандидатов. Вначале, как принято, их обсуждали в кабинетах штаба ВДВ, а затем офицеры разных отделов и служб передавали эту информацию своим сослуживцам и друзьям в Кабул, те, в свою очередь, делились с офицерами дивизии только что полученной информацией. Поэтому некоторое время фамилии потенциальных комдивов на бытовом уровне обсуждались в кабинетах и курилках дивизии. И каждый хотел видеть знакомого ему командира, а то и товарища по учебе или службе.

Накануне прибытия нового командира дивизии, в один из сентябрьских дней 1981 года, меня пригласил к телефону начальник разведки 40-й армии генерал-майор Дунец В.Н. Я был проинформирован о том, что в ближайшие дни ожидается прибытие начальника разведки Сухопутных войск ВС СССР генерал-лейтенанта Гридасова Ф.И. с группой офицеров. Цель приезда — проверить, как организована и проводится разведка в войсках, особенно в подразделениях, выполняющих боевые задачи самостоятельно, в отрыве от главных сил. Какова ее роль при подготовке к операциям и в ходе ведения боевых действий, как налаживается сеть осведомителей среди местного населения. Генерал Дунец попросил подготовить все руководящие и отчетные документы по организации и ведению разведки, а утерянные восстановить. Прощаясь, я заверил генерала, что десантники будут самым серьезным образом готовиться к встрече высокого руководства.

Новость о прибытии серьезной комиссии в дивизии восприняли как должное. Командование дивизии и полков вспомнило о наличии в их подчинении разведывательных подразделений, которые в ближайшее время будут подвергнуты принципиальной проверке с докладом ее результатов главкому Сухопутных войск и министру обороны. По результатам работы комиссии будут судить о положении дел в дивизии и в ВДВ в целом. В соответствии с планом работы проверялись роль командования дивизии и полков в подборе и укомплектовании разведывательных подразделений личным составом и техникой, внутренний порядок в подразделениях, условия жизни и быта разведчиков.

Более двадцати лет прослужил полковник Петряков в десантных войсках, но и он не смог припомнить, чтобы комиссия такого высокого уровня инспектировала разведчиков. На совещании он сказал мне: «Прибывает твой начальник, вот давай серьезно готовься к проверке». За подписью начальника штаба дивизии по каналам закрытой связи были переданы указания и рекомендации командирам батальонов, находившимся в отрыве от главных сил дивизии в Лашкаргахе, Шинданте и Митерламе. В гарнизонах Лашкаргах и Шиндант недавно работали оперативные группы штаба дивизии, а в Лашкаргахе оперативную группу возглавлял я. С документацией в штабах этих батальонов был полный порядок. Начальники разведки батальонов хорошо владели оперативной обстановкой, своевременно и качественно проводили работу среди местного населения. В планах боевых действий и отчетных документах всегда отражались мероприятия, проводимые разведывательными органами, и результаты их действий. Поэтому готовность этих батальонов к инспектированию у меня, как начальника разведки дивизии, сомнений не вызывала.