Спецназовец. Сошествие в ад
Шрифт:
Его застрелят сами полицейские, да еще заботливо упакуют в черный мешок, списав все на нападение на сотрудника полиции, в результате чего пришлось применить огнестрельное оружие. Или вообще застрелят из «грязного» ствола и бросят пистолет рядом с его трупом. При мысли о том, что он, молодой и здоровый, можно сказать мужчина в самом расцвете сил, ни за что ни про что сыграет в ящик, Якушеву стало не по себе.
Обычно в таких ситуациях Юрия выручало шестое чувство, то бишь интуиция, которой он доверял безоговорочно и которую смело ставил превыше всякой логики. Логика, по мнению Якушева, была, конечно, штукой полезной и необходимой каждому, но без интуиции, высшей инстанции для принятия важных решений, была неполноценной. Поэтому
– Прошу прощения, – кашлянул Якушев, подойдя к ним ближе.
Охранники, прекратив разговаривать, посмотрели на него с нескрываемым любопытством.
– Я хочу вам сообщить кое-что важное. Дело в том, что только что я видел какого-то подозрительного молодого человека. На вид лет двадцать семь, худой такой…
– Да их тут каждый день знаешь сколько шастает! Гоняй не гоняй, все равно припрутся, – махнул рукой один из охранников, подумав, что речь идет о бродяге.
– Да нет же! – нетерпеливо воскликнул Якушев, показывая рукой в сторону торговых рядов. – Вы не так меня поняли! Он был нормально одет. Я заметил, что он забежал в проем между торговыми рядами и затаился за бочками. Мне это показалось подозрительным. Вид у него был такой, как будто за ним кто-то гонится! Я подумал, что у меня, наверно, паранойя, но когда я заметил, что у него из-за пояса торчит пистолет…
– Во что он был одет? – встревоженно перебил Якушева один из охранников.
Якушев описал все в подробностях и «случайно» вспомнил, что у этого парня была в руках черная папка, в которых обычно носят документы.
Всего этого оказалось достаточно, чтобы охранники взбудоражились, как собаки на охоте при виде дичи. Не поблагодарив Якушева за подсказку, они тут же забыли о его существовании и побежали в указанном им направлении.
«Прямо как дети, – иронично улыбнулся Юрий. – Развел как последних лохов. Точнее, они развели себя сами. Наверное, захотели выслужиться перед начальством. Вот идиоты!»
Дождавшись момента, когда охранники скрылись из вида, Юрий осторожно пролез в проем и оказался за пределами рынка. Не мешкая, чтобы не испытывать почем зря судьбу, он ускорил шаг и обходными путями направился к дому Сазонова.
«Приехал, что называется, отсидеться, – размышлял по дороге домой Якушев. – А интуиция подсказывает мне, что я опять влез в какую-то масштабную заварушку. Понятное дело, что, пока не поздно, я могу избавиться от этих документов. Но что это мне даст? Они найдут пустую папку и сразу все поймут. Тут и любому пню ясно, что кто-то свистнул документы и что этот кто-то – именно тот человек, который не постеснялся опустить авторитетного Вахтанга при всем честном народе. Такое никогда не прощается, и обычно за такое мстят. Следовательно, можно считать, что земля горит под моими ногами и в Тбилиси. Складывается веселенькая картина. В Москву я вернуться не могу, потому что меня там уже ждут, чтобы взять тепленьким. Ну и в Грузии все пошло не по плану. И дернуло же меня идти на этот рынок. Наверно, Леха был прав, когда говорил, что я должен тихонько отсиживаться у него дома и никуда не лезть. Хотя, с другой стороны, просто пройти мимо, как будто меня это не касается, не в моих правилах. Так поступают только последние трусы, которые вечно трясутся за свою шкуру. Так что все случилось именно так, как и должно было случиться».
Закончив свои умствования на фаталистической ноте, которая, впрочем, оптимизма не добавила, Якушев подошел к дому Сазонова. Приятель колдовал во дворе над шашлыком, развлекая себя напеванием под нос армейских песен и бутылочкой красного сухого.
«Вот блин! – разочарованно подумал Якушев, открывая скрипящую
Услышав скрип калитки, Сазонов поднял голову и ухмыльнулся.
– Ну ты и модник! Решил стать светофором, чтобы тебя было видно за три квартала? По какому это поводу ты так вырядился?
– Да так… Других не было в продаже, – неопределенно ответил Якушев.
– Ты, Юра, любишь с огоньком поиграть. У нас здесь никто так не ходит, – рассудительно заметил Сазонов и повернул шампуры, чтобы мясо не подгорело.
– Дай-ка мне лучше вот это, – сказал Юрий и указал пальцем на бутылочку вина, которая стояла возле мангала.
– Это для шашлыков, – шутливо запротестовал Сазонов.
– Эх ты, шашлычник! Знаю я твои шашлыки! Сам небось уже налакался!
– Я свободный человек и имею полное право!
– Имеешь, имеешь, – подтвердил Якушев и сделал пару жадных глотков. – У меня, Леха, только что стресс был. Я рассчитывал, чтобы все обошлось тихо-мирно, а тут, сам понимаешь…
– Опять куда-то влез? – нахмурился Сазонов, снимая один шампур с мангала.
– Вроде того, – вздохнул Якушев. – Как это принято говорить? Инициатива дрючит инициатора.
И он подробно, опуская лишь мелкие детали, рассказал обо всем Сазонову. Цвет лица слушателя приобретал по мере рассказа Якушева то багровый, то землистый оттенок. И хотя на улице не было жарко, Сазонов за пару минут так сильно вспотел, словно за час разгрузил целый вагон товаров.
– Твою мать, Юра! – это было его первой и самой деликатной реакцией после того, как он вновь обрел дар речи. – Куда тебя тянет? Ты и так весь по уши в дерьме! Да ты хоть знаешь, кто такой Вахтанг Гогнадзе?
– Какая разница, – пожал плечами Якушев. – В конце концов, он все это первый затеял. Ну не перевариваю я, когда нарушают права человека.
– Дурень ты старый! – беззлобно выругался Сазонов, переворачивая шашлыки. Понизив голос, он вкрадчиво сообщил: – Гогнадзе – та еще семейка. О них ходит много разных слухов. Батя у них крупный воротила, сейчас отошел от дел и передал бразды правления старшему сыну, Вахтангу. А младший, как болтают местные, наркоман со стажем. Плотно сидит на кокаине.
– Тут такое дело, Леха, – почесал макушку Якушев и выбрал себе шампур с самым большим шашлыком, – что я-то и не буду лезть, да от меня не отстанут. Не отцепятся до тех пор, пока я не отойду в лучший мир. Понимаешь?
– И надо было тебе, блин, вступаться за этого Георгия? Да еще таким способом. Грузины такого не прощают. Ты пойми, здесь не Россия. Тут свои порядки. А ты, видите ли, решил восстановить справедливость. Ну, наехал он на этого Георгия, ну и что? Тот заплатил бы денег и продолжал бы торговать. А так ты и себе, и ему жизнь испортил. Теперь твоего Георгия начнут щемить, как последнюю крысу, и выяснять, откуда он тебя знает, где вы познакомились и так далее со всеми вытекающими отсюда последствиями. Гогнадзе – те еще бандиты! Когда устроят ордалии, в чем угодно признаешься. В прошлом году в ущелье нашли труп какого-то бизнесмена. Так его пытали раскаленной арматурой!
– Нехорошо как-то получается, – задумчиво сказал Якушев, вгрызаясь зубами в сочное мясо. – Из-за меня Георгия могут отправить на тот свет. Хотя он непохож на идиота. Думаю, сообразит, что есть смысл притихнуть на время и взять путевку в какой-нибудь санаторий.
– Радуйся, что не тебя. Так что забудь ты про свои офшоры и сиди тихо, не высовывайся! И никакой работы, если тебе, конечно, не надоело жить на этом свете!
– Но бумаги есть смысл оставить…
– Делай с ними что хочешь! И, Юра, умоляю тебя, смени этот кошмарный костюм на что-то более неприметное. Он мне действует на нервы. Тем более после твоей разводки они будут искать именно мужика в красном спортивном костюме.