Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина
Шрифт:
Новые знания заполнят пробелы, которые остались в её четырёх автобиографических книгах: «Двадцать писем другу», написанной Светланой на подмосковной даче в Жуковке, «Только один год», рассказывающей о знакомстве со «свободным миром», «Далёкая музыка» о жизни в Америке в 1968–1982 годах и «Книге для внучек», написанной в 1986–1988 годах.
В важнейших событиях второй половины ХХ столетия как в зеркале отражены изменение фамилий Светланы на протяжении всей её жизни: Сталина – Аллилуева – Питерс – Аллилуева – Питерс.
Светлана Сталина. Это – рождение и жизнь при социализме.
Светлана Аллилуева – это ХХ съезд КПСС.
Лана Питерс – это жизнь в «свободном мире».
Светлана Аллилуева – недолгое возвращение в СССР и смерть на чужбине.
Вот что она написала в Заявлении,
«Я родилась в Москве 28 февраля 1926 года. Мои родители – И.В. Сталин и Н.С. Аллилуева. Моя мать умерла в ноябре 1932 года, и, только достигнув шестнадцати лет, я узнала, что она покончила с собою. Она была на двадцать два года моложе моего отца, который хорошо знал её родителей ещё с 1890-х годов: её родители были также вовлечены в социал-демократическое движение. Мои отец и мать поженились после Октябрьской революции.
1
Цитирую по: Аллилуева Светлана. Далёкая музыка. М., 1992. С. 259–264 (подлинник на англ. яз.).
Моя мать была второй женой моего отца. Первой женой его была Екатерина Сванидзе, грузинка, умершая вскоре после того, как родился их сын Яков. Хотя Яков был намного старше меня, он был моим другом, намного более, чем мой брат Василий.
В 1943 году я окончила десятилетку в Москве и в том же году поступила в Московский университет. В 1949 году я окончила университет по специальности “Новейшая история”.
Ещё студенткой я вышла замуж за студента Григория Морозова. В 1945 году родился наш сын Иосиф. Мой муж был студентом Института международных отношений. Мы разошлись в 1947 году, и мой сын остался со мной. Профессор Г.И. Морозов занимается сейчас международным правом и недавно выпустил свою книгу об Организации Объединённых Наций, известную в Америке. Он часто ездит за границу на встречи со своими коллегами в Канаде, Париже, Варшаве. Мой отец не одобрял нашего брака и ни разу не встретился с моим мужем, так как Г. Морозов – еврей. Но он никогда не настаивал на нашем разводе.
В 1949 году я вышла замуж второй раз, за Юрия Жданова, сына А.А. Жданова. Мой отец хотел этого брака, так как он любил Ждановых. Но брак этот был несчастливым, и, хотя в 1950 году родилась наша дочь Катя, мы вскоре разошлись.
С тех пор я жила одна с моими двумя детьми. Я занималась историей русской литературы, а позже начала делать переводы для издательств. Некоторые из моих переводов были изданы в Москве: глава в книге А. Ротштейна (Лондон) “Мюнхенский заговор”, глава в книге Джона Льюиса (Лондон) “Человек и эволюция”. Я также писала внутренние рецензии для Издательства детской литературы в Москве на переводы с английского языка.
Смерть моего отца в марте 1953 года мало что изменила в моей жизни. Я давно уже жила отдельно от него, и моя жизнь была простой, такой она оставалась и после его смерти. Мой отец прожил последние двадцать лет на своей даче возле Кунцево под Москвой.
Мой старший брат Яков, находясь в действующей армии в Белоруссии, был захвачен в плен в августе 1941 года. Когда мой отец был в Берлине на Потсдамской конференции 1945 года, ему сказали, что немцы расстреляли Якова незадолго до того, как лагерь был освобождён американскими войсками. Один бельгийский офицер прислал моему отцу письмо о том, что он был свидетелем гибели Якова. Позже, через несколько лет, о том же факте сообщалось в статье одного шотландского офицера в английском журнале. Но семья Якова так и не получила официального известия о его гибели из его военной части, и поэтому его вдова, дочь и я часто думаем, что, возможно, он всё ещё жив где-нибудь: так много советских военнопленных всё ещё остаются в разных странах мира.
Мой
Фактически у меня нет сейчас никаких близких родственников, кроме моих детей – Иосифа и Екатерины.
Теперь об Индии. В 1963 году, находясь в больнице в Кунцево, я встретилась с коммунистом из Индии по имени Браджеш Сингх, приехавшим в Москву на лечение по приглашению КПСС. Такие приглашения рассылаются каждый год всем компартиям мира.
Сингх принадлежал к старому аристократическому роду Индии. Его племянник Динеш Сингх сегодня является министром иностранных дел. Браджеш Сингх вступил в Коммунистическую партию в начале 30-х годов в Европе. Он подолгу жил тогда в Англии, Германии, Франции и стал близким другом и соратником М.Н. Роя [2] . Он был европейски образованным человеком, а также хорошо знал классическую Индию.
2
М.Н. Рой – Манабендра Нат Рой, индийский революционер, основатель Коммунистической партии Индии в эмиграции. Член Исполкома Коминтерна.
В 1963 году, после нашей встречи, он уехал в Индию, чтобы вернуться в Москву в 1965 году в качестве переводчика издательства “Прогресс”. С этого времени он жил в нашем доме, и мы планировали пожениться. Мы также планировали путешествовать вместе и поехать в Индию через три года, когда истечёт срок его контракта с издательством “Прогресс”. Но советское правительство и лично премьер Косыгин были против этого брака. Хотя закон СССР сейчас не воспрещает браки с иностранцами, мне этого не могли позволить. Нам не разрешили зарегистрировать наш брак, так как правительство полагало, что тогда я уеду из СССР насовсем.
Браджеш Сингх оставался в Москве полтора года, живя у нас. Мы все, включая детей, полюбили его. Но все эти запреты и препятствия потрясли его. Он был слабого здоровья (много лет страдал от астмы), и в Москве ему становилось всё хуже и хуже. 31 октября 1966 года он умер. Я считала своей обязанностью привезти его прах в Индию, для погружения в Ганг.
Для этой печальной миссии мне нужно было специальное разрешение премьера Косыгина. Он дал таковое, но лишь на две недели. Однако мне удалось задержаться дольше, так как в Индии я встретила друзей и родственников Сингха и начала думать о том, чтобы остаться в Индии. Но я встретила препятствия: ни советское правительство, ни правительство Индии не разрешили бы мне этого. Я должна сказать, что были и другие причины, почему я не желала возвращаться в СССР.
С детства всех нас – моё поколение – обучали коммунизму, и мы верили в него. Но постепенно, приобретая жизненный опыт, я стала думать иначе. Годы хрущёвского либерализма, ХХ съезд партии многое открыли нам всем. Мы начали самостоятельно думать, дискутировать, спорить и уже не были, как автоматы, преданы всему тому, чему нас учили.
Кроме того, большую роль в моей жизни сыграл поворот к религии. Я выросла в семье, где никогда не говорили о Боге. Но став взрослой, я поняла, что без Бога в сердце невозможно существовать. Я пришла к этому сама, без чьей-либо помощи или проповеди. Но в этом был громадный сдвиг, потому что с этого момента все основные догматы коммунизма потеряли для меня всякую силу.