Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 2

Коллектив авторов

– Ехал на такси и попал в дорожно-транспортное происшествие.

– А зачем такси? Что это тебя так понесло? Спешил? Опаздывал?

– Да водитель попался однополчанин. Лев Захарович, а как произошёл ваш переход от дивизионного комиссара к работе в Кремле?

– Поздней осенью, точнее в декабре двадцатого, меня от родной сорок шестой дивизии избрали делегатом на Вторую партийную конференцию

четвёртой армии. Оттуда делегировали на Восьмой Всероссийский съезд Советов. Там меня заприметил товарищ Смилга Ивар Тенисович, бывший тогда начальником главного политуправления РВС. Там и я попал в обойму первых партийно-советских работников.

– А я думал, что это товарищ Сталин вас завербовал. Оказывается, нет.

– Да, по окончании съезда в Москве меня оставил Смилга. Он же меня определил в секретариат Совнаркома. А уже оттуда дальше меня повёл Иосиф Виссарионович. Но это потому, что началась борьба с оппортунистами, то есть с Троцким. И я сразу же принял сторону товарища Сталина. А Смилга защищал Троцкого. И его вскоре уволили и выслали. Там, в Сибири, он осознал ошибку. Покаялся. Его вернули. Даже в Совнарком. Но грянуло убийство Кирова, потянулись аресты. Смилга попал под грабли. И умер… В тюрьме.

– Не могли бы вы пролить свет на тайну смерти организатора Первой конной армии Бориса Думенко?

– Не было такого организатора.

– Как это не было?

– А так. Первым организатором был Егоров.

– Это который потом стал маршалом?

– Да. Но организация Конной армии стала ответом на то, что такую армию сколотил белый генерал Мамонтов, противостоящий нашему фронту.

– Но первым-то командующим Красной конармии был всё же Думенко?

– Это миф, сочинённый досужими людьми. Думенко мог стать командующим. Но не стал.

– Почему?

– Да потому, что для этого надо было быть коммунистом. Вот ты был на фронте, идя в бой писал: «Прошу считать меня коммунистом»?

– Писал.

– Ну вот, видишь, значит, ты при не очень хорошем происхождении человек новой социалистической формации. А Думенко был из низов, из простых крестьян, но при всех своих несравненных талантах был неуправляемым анархистом, любил напялить на себя погоны есаула, хотя дослужился только до вахмистра. А по сути, был таким же бандитом,

как и Никифор Григорьев, которого порешил Махно. И с ним, с Думенко, всё было не лучше. Для того чтобы его воинскому формированию придать мало-мальски приемлемый для Красной Армии вид, ему прислали комиссара, такого же молодого грузина по фамилии Ми-келадзе. Так его убили пьяные штабисты Думенко. Застрелили из револьвера в голову, а потом ещё изрубили. Как всякий нормальный человек и командир, Думенко обязан был расследовать это преступление и хоть кому-то объявить выговор. Но он даже ухом не повёл. Вообще никак не отреагировал. Словно ничего не произошло. Ну, подумаешь, комиссара грохнули. За это, следуя закону круговой поруки, Думенко был арестован вместе со своим штабом и расстрелян под Ростовом. Вот и вся история о Думенко. Кстати, вёл следствие и судил его Смилга.

– Что за фамилия? Кто он по национальности?

– Коммунист.

– Понял. Спасибо. Вы меня просветили. Лев Захарович, вам довелось поработать в канцелярии Совнаркома, личным секретарём, ассистентом товарища Сталина, в Раб-крине, главным редактором газеты «Правда», наркомом госконтроля, главным комиссаром и начальником Политуправления Рабоче-крестьянской Красной армии и флота – в какой из этих должностей вы чувствовали, что приносите наибольшую пользу государству?

– Я бы сказал так: везде я чувствовал необходимость работать не покладая рук; на всех должностях я работал самозабвенно, честно и с полной отдачей.

– Хорошо. Тогда я поставлю вопрос так: в стране была ЧК, ГПУ, НКВД, Генеральная прокуратура – зачем нужна была ещё Рабкрин, а в дальнейшем Наркомат госконтроля?

– ЧК, ГПУ и МГБ занимались государственной безопасностью. НКВД – это милиция. Генпрокуратура осуществляет надзор за соблюдением законности. А НКГК следит за порядком во всём. Полномочия необычайно широкие. При наличии предварительной информации о каком-либо отклонении от нормы я мог вмешаться в работу любой структуры, любого Наркомата. Недостатки, отступления, предательства, нарушения, перехлёсты, перегибы, злоупотребления, вредительство и случаи коррупции бывали во всех структурах. В Наркомате госконтроля – никогда.

Конец ознакомительного фрагмента.