Сперанца
Шрифт:
— А вы не шутите? Ведь здесь замешана религия…
— И добрый литр натурального… — прибавила Элена.
— Говорю вам, что его взял Надален, — повторила Сперанца, — и отправился туда… Но вам надо бежать, потому что у него лошадь…
Но Отелло не бросился бежать. Он сел на землю и, насупившись, что-то забормотал,
— Что же вы надумали?
— Я? Ничего! Я не лошадь, чтобы бежать такую даль.
— А где дон Терцо?
— Там, ждет…
— А умирающий?
— Тоже
— Тогда вы правильно делаете, что не двигаетесь с места: так он никогда не умрет!..
— Боже мой, — вскрикнула Ирма, — смотрите, как далеко уже наши женщины!
Девушки разобрали серпы и с новыми силами принялись за работу. Время от времени то одна, то другая оборачивалась.
— Он все еще там…
— Что он делает?
— Кто его знает… Наверно, спит!
— Хорошо живется некоторым людям… Этот спит здесь, дон Терцо, небось, задремал где-нибудь подальше, а тот, который их ждал, может быть, тоже уснул и уже больше не проснется…
Когда девушки докосили свою полоску, солнце стояло высоко
Женщины давно сидели под тополями и уже кончали завтракать.
— Посмотрите-ка назад, — сурово сказала старуха, темнокожая я морщинистая, как ореховая скорлупа. — По-вашему, это хорошая работа?
Девушки молча смотрели на свою полосу.
— Потом мы еще раз по ней пройдемся…
— Вот не смотрели бы по сторонам, не пришлось бы делать двойную работу…
— Что вы хотите? Нас все время отвлекали!
— А почему это нас никто не отвлекает?
— Пойдите на рынок, купите себе зеркало и спросите у него…
Девушки сели под тополями и весело позавтракали. Потом растянулись в тени на траве.
— До чего же хочется спать! — проговорила Элена. — Никогда-то толком не выспишься! Всегда вставай до рассвета…
— Ложилась бы пораньше, как мы, — посоветовала сидевшая неподалеку старуха, чем докучать людям по ночам серенадами…
— Ну вот! Теперь сюда припутывают и Надалена. Кстати, — спросила Элена, поднимаясь, — Отелло еще там?
Сперанца, Ирма и Джулия тоже поднялись и, встав на цыпочки, посмотрели в сторону дамбы.
— Отсюда ничего не видно…
Тогда они рассказали женщинам, как они подшутили над Отелло. Те покачали головой.
— Уж не заснул ли он на таком солнцепеке? Бедняга! У него и так не все дома, а из-за вас, чего доброго, с ним еще случится солнечный удар… Пойдите покличьте его!
Элена, хоть и неохотно, встала и пошла к дамбе. Скоро она вернулась, еще издали делая знаки и крича:
— Исчез!
Отелло между тем, спрятавшись за плетнем, молча наблюдал, что делается вокруг.
Косьба продолжалась до самого вечера. К заходу солнца
— Сукин сын… Он его спрятал, чтобы подшутить надо мной…
Отелло увидел потом, как Надален возвращался домой на своей повозке и как на нее взобрались девушки, несмотря на протесты старика.
Он видел, как Таго подъезжал на велосипеде и как Сперанца соскочила с воза, чтобы подождать его.
Видел, как они, разговаривая, спустились с дамбы и направились к тополю.
Только когда стемнело, он вышел из своего тайника, таща за собою большую оплетенную бутыль с вином, из тех, какими пользовались водоносы в долине.
Уходя, он оставил ее на дамбе, на самом виду, чтобы потерявший мог ее сразу отыскать.
Вот бы так всегда было… Пошел искать кропило, а нашел полную бутыль!
На следующее утро, когда дон Терцо спросил у Отелло, как он провел день, тот ответил с сокрушенным видом:
— Вы были правы! Если бы вы знали, чего я натерпелся… Я встретил этих четырех… как их… в общем, всадников!.. Как вы верно сказали! Они заставили меня идти по солнцепеку на самый край долины… А солнце пекло — хоть поросенка пали… А главное, поверите ли? Кропила-то там не оказалось!
И он вздохнул.
— Бедный Отелло! — улыбнулся дон Терцо. — Если бы ты послушался меня…
— О, я знаю, что вы святой человек, — пробормотал Отелло, уставившись на него осоловелыми глазами.
— Ладно уж. Но теперь нам надо купить другое кропило… — сказал дон Терцо и закашлялся.
«Брр!» — подумал Отелло.
Глава тридцатая
Сперанца соскользнула с воза, позабыв про серп и башмаки. Она спрыгнула на землю с сеном в волосах, и так и стояла, поджидая Таго с простодушием ребенка, чуждая всякого кокетства.
Таго подъехал к ней, увидел, как она улыбается, и у него дрогнуло сердце.
Улыбка была у нее на устах, улыбкой светились глаза, улыбка сквозила, казалось, во всей ее худенькой и трепещущей фигурке. Он с восхищением смотрел на нее.
С самого утра он думал о том, что произошло накануне вечером, и упрекал себя за минутную слабость. Он приехал убедить девушку в нелепости случившегося, но улыбка Сперанцы его обезоружила.
Глядя на нее, он тоже не мог не улыбнуться и невольно прошептал:
— Какая ты красивая, Спере…
Сперанца весело засмеялась, отбросив назад прядь волос, падавшую ей на глаза.
— Когда мне это говорили другие, я не обращала внимания, но теперь, когда это говоришь ты, — другое дело.