Спермилк
Шрифт:
Кара просыпалась и плакала, будучи зажатой в пластиковой будке и ограничена длиной цепи. Она осознавала себя крохотной частицей огромной толпы, тоненькой шестерёнкой в невероятно огромном механизме. Она не принадлежала самой себе и ничего не могла с этим поделать. Её предки продали весь свой род Сфере. Связи с другими городами не было, люди не знали, что происходит в мире, не знали, как вообще живут другие люди и есть ли они. Сфера говорила, что весь мир состоит из таких же городов, как и Жираум и между ними вечная борьба. Дельцы потом пожалели, что вовремя не пресекли действия мэра Жернака. Он провозил контрабанду из-за стены и очень хорошо зарабатывал на этом. Дороже всего стоили экраны с фото и видео. Мэр не продавал их кому попало, только надёжным людям из Милордовского района, но однажды один человек не смог сдержаться и рассказал своим друзьям о том, как устроен мир за стенами, а те, в свою очередь, передавали эти знания другим, пересказывая то, что видели на фотографиях. Кара однажды подслушала разговор родителей.
– Слышал, что говорят?
– Слышал.
– Что
– Что всё это выдумки, какая-то безумная фантазия, сама то, как думаешь?
– Да, звучит смешно… что все люди свободны, могут жить, где и как захотят, могут делать что захотят и… даже умеют не беременеть, а если и беременеют – могут прекратить, звучит невероятно, слишком хорошо.
На этом моменте Кара дёрнулась и выдала себя. Она тогда поссорилась с матерью, говоря ей: «Так вот что для тебя главное? Там столько всего рассказывали, а тебе только одно важно? Лучше бы ты отдала меня Сфере, я бы лучше с ними жила, чем с тобой!»
Тогда-то в городе и началась вторая психологическая эпидемия. Первая прошла и закончилась через пять лет после основания города. Люди заболевали болезнью, расстройством, названным сферийцами «подёнка». Представьте, что бы вы испытывали, если б срок вашей жизни составлял всего двадцать четыре часа? Вот вы родились уже сформированным и знаете, что скоро умрёте. Нет смысла что-то начинать – закончить не успеете. И что же остаётся? Если подёнка после короткого соития может бессмысленно лететь, и до самой смерти любоваться красотой природы, то люди на ферме красоты никакой не видели. Тогда болезнь в основном поражала взрослых людей, а сейчас, после новостей из-за стены начали заболевать подростки. Люди проснулись. Они ощущали нечто схожее с тем, что ощущала бы птица, рождённая в клетке и выпущенная в мир, который был так необъятно велик и опасен, так непонятен, но при этом бы завораживал безграничными возможностями и свободой выбора. Мэр Жернак смог избежать наказания, подставив другого человека, но сферийцы усилили контроль над районом и выступили с разоблачающими речами о том, что все эти слухи – просто байки и выдумки, и люди успокоились. Люди и не хотели ничего менять. Сферийцы сказали, что есть в мире такие места, где люди живут сами по себе, туда их отправляют в наказание, в тех местах у людей не остаётся времени на саму жизнь, ибо всё их время уходит на выживание. Там людям не приносят еду каждый день, им приходится самим её добывать или забирать у других, пищи и воды на всех не хватает, людей тех поражают страшные болезни. Они показали жителям разрушенные города мира за стенами, пески, пожирающие земли, повсюду трупы людей и животных, но не сказали, что так выглядит практически весь мир. Сферийцы не хотели прекращать производство, даже если на планете не останется покупателей. Жители успокоились и вернулись к работе, опасаясь, что их изгонят в такие места. Сферицы снова победили, но после этого появился один девятнадцатилетний парень – Солн, который начал распространять по городу веру. Религия была запрещена в городе и большинство понятия не имели что это такое. Солн говорил, что если умереть здесь, в городе Жираум, до двадцати лет, то человек возродится за стенами и проживёт счастливую, свободную жизнь. Солн записал свои тексты, и они распространились по всему городу. Он сказал, что умрёт и родится за стенами и будет встречать всех прибывших. Дельцы хотели схватить его на улице, но Солн успел вспороть себе шею, крикнув перед этим: «Увидимся на той стороне!» Кара хотела умереть и возродиться за стеной, в свободном мире, но записаться на смерть можно было лишь после своей замены. После рождения, воспитания и празднования выпускного своего ребёнка. Столько ждать она не могла, ведь нужно было успеть уйти до исполнения двадцати лет, да и обрекать ребёнка на рабство она тоже не хотела.
Кара часто сидела на крыше дома и отстранённо смотрела вдаль. Она пыталась вспомнить счастливые моменты из детства, но не могла. Как только она начала взрослеть и понимать, где находится – радость сменилась отчаяньем. Когда она поняла, что сможет выбраться отсюда только умерев, то возненавидела родителей за то, что они заставили её жить в такое время и в таком месте. Она злорадно ухмылялась, думая о том, что мать и отец уже не смогут из-за возраста переродиться и она не увидит их за стеной. Когда Кара окончательно решила уйти из жизни, то начала думать над тем, как это сделать. Дома не получится. Людям запрещено было хранить травмоопасные предметы, к тому же датчики дельцов тут же заметят угрозу жизни и через минуту дверь выбьют медики. Сброситься с крыши не получится – сработают датчики и тело поймают сети. В подворотнях не скрыться – повсюду камеры и патрули. Сферийцы знают толк в монополии. В Жирауме они монополизировали жизнь и смерть. Можно было попытаться найти нелегальных убийц, убивающих людей одними лишь руками, но это было опасно. Можно было наткнуться на агентов дельцов, или просто быть обманутым – потерять залиды, но остаться живым. Нет, ей нужно было придумать что-то быстрое, чтоб её не успели вернуть, у неё есть только один шанс, ведь если она будет поймана за попыткой самоубийства, то навсегда переедет в закрытый приют бегунов и будет там жить под круглосуточным надзором. Она упустит своё время и не сможет переродиться за стенами своей пластиковой, душной клетки.
Выход нашёлся случайно. На всех электростанциях в рабочем районе, будто по сговору, случилась авария и весь район остался без света. Дельцам, на то, чтобы перенаправить энергию и восстановить электричество понадобилось около пяти минут, но отчаявшимся людям вполне хватило
Тело вынесли. Солдаты бросили короткое: «Ожидайте звонка». В таких случаях, обычно назначалась экспертиза и по её итогам становилась ясна дальнейшая судьба родителей. Бёрди сидела около огромного пятна крови и рыдала. Кара нарушила весь план матери, да и вообще сделала всю её жизнь бессмысленной. Бёрди хотела уйти из жизни с чувством выполненного долга, будто говоря своим предкам: «Вот, смотрите, я донесла до сего дня гены всех вас, передала их дочери, а теперь ухожу». Но сейчас долгие шестнадцать лет мучений растеклись по полу и засохли. Ради чего она жила? И ради чего ей теперь жить? Комиссия может признать родителей виновными и тогда… лучше не думать, что будет тогда. В худшем случае матери придётся снова рожать и ждать ещё шестнадцать лет. Бёрди стало плохо и она легла на пол, рядом с пятном. Вэл стоял рядом. Он чувствовал, как душа его холодеет. Кара была для него очень ценна, она являлась тем единственным важным, что сотворил Вэл за всю свою жизнь. А сейчас он был опустошён. Словно его выдернули из сна и насильно заставили посмотреть на его жалкую действительность. Но всё же в душе его теплилась глупая надежда, что Кара всё-таки переродится и будет жить в свободном мире, там за стеной. Он сел рядом с женой и провёл рукой по её голове.
– Отойди от меня! – прошипела она, резко подскочив, словно рассерженный ёж – это всё из-за тебя!
На следующий день на стене появилось лицо агента, он успокоил семью, сказав, что они ни в чём не виноваты и могут вернуться к своей прежней жизни после трёхдневного отдыха.
– Возможно ли записаться на смерть? – тихо спросила девушка.
– Мы можем предложить вам новые успокоительные.
– Нет. Успокоит меня только смерть.
– Ну раз так, то хорошо. Можете записываться. Всего хорошего, – и лицо исчезло. Сферийцы не были против ухода из жизни членов неблагополучных семей, которые были замечены за различными нарушениями.
Сразу же после звонка Бёрди записалась на смерть. На стене появилось лицо агента, который, не к месту доброжелательно, произнёс: «Вы записаны на процедуру добровольного ухода из жизни, дата приёма четверг, час дня. До приёма осталось четыре дня, всего хорошего».
Как только голова исчезла, Бёрди соскочила с кресла и прыгала, пританцовывая, то крича при этом, то напевая что-то. Велизар закрыл лицо ладонью.
– Что такое, милый? Не рад за свою любимую? – девушка прыгнула на диван и теребила мужа за ноги.
– Может останешься? – машинально произнёс Вэл и задумался, а действительно ли ему этого хочется.
– Ну уж нет, оставайся тут сам, рыжий урод! – девушка спрыгнула с дивана и уползла в свою комнату.
На следующий день они узнали о побочном эффекте от таблеток и Бёрди не отходила от мужа все четыре дня. Действие спермы не было похоже ни на один из известных в то время наркотиков. На каждого человека она действовала по-разному. Бывало, что эффекты сменяли друг друга, а бывало, что на один приём был один эффект. Первый раз Бёрди застыла в одной позе, а потом заснула на часов пять, а в последующие разы она сразу засыпала и отправлялась в мир фантазий. Она высасывала из члена мужа всё, до последней капли и засыпала, затем просыпалась и, как слепой котёнок сиську, искала член, твердя: «Вэл! Вэлли!», а затем, когда нащупывала ртом член, успокаивалась. Велизар был счастлив. Он будто снова оказался на той вечеринке на выпускном. Утром третьего дня Бёрди проснулась рано. Около шести утра. И искала мужа в темноте, водя рукой по кровати. Вэл был в туалете, когда услышал зов жены. Он вернулся в спальню и увидел там голую Бёрди, ползущую по полу. И без того худые плечи девушки стали острыми, словно торчащая арматура под кожей. Зелёные глаза и взъерошенные чёрные волосы придавали ей мрачный, колдовской вид.
– Ты где был? Я жду уже целую вечность! – Бёрди сказала это так, будто находилась на сцене и исполняла роль брошенной в темнице принцессы.
– Всё, я здесь, – Вэл ухмыльнулся, но осознал, что чары этой девушки всё также сильны.
– Давай скорее, иди сюда…
Девушка получила желаемое и отключилась. Велизар положил её на кровать и лёг рядом, рассматривая её прекрасное, голое тело. Груди после родов слегка увеличились в размере и Вэл вдруг понял, что прежняя, маленькая грудь ему нравилась больше. Через пол часа начало светать. Подойдя к окну, Вэл сдвинул пластины и в комнату пришёл свет. Бёрди лежала, раскинув ноги в стороны. Вэл замер у окна и смотрел на жену, дрожа от возбуждения.