Спи, милый принц
Шрифт:
Как бы там ни было, этот старший официант, он спросил лорда, не желает ли тот заказать на вечер столик, чтобы отобедать. И лорд пожелал! Он вернется туда в семь тридцать! Это всего в двухстах ярдах отсюда!
Пауэрскорт не разделял энтузиазма маленького человечка. Нежелание предпринимать что бы то ни было накатывало на него, подобно сонной болезни.
— Вы понимаете, мой лорд? Я уже довольно давно думаю — отдельный номер, вот что нам нужно. Обед на двоих, свечи, хорошие вина, изысканные блюда, горит камин, и все счастливы. Я думаю, в такой обстановке у людей развязывается язык. Надеюсь, мне удастся устроить это у нас, в «Даниэли». Здесь немало изысканных отдельных кабинетов для джентльменов, появляющихся с дамами, которые не приходятся
Пауэрскорт задумался. Нет, не хотел он связывать себя какими ни на есть обязательствами. Не сейчас. Не в это время. А может быть, и ни в какое иное.
— Или же, мой лорд, мы можем оставить за вами отдельный кабинет здесь. И вы пригласите его отобедать с вами. Разве это не хороший план?
Пауэрскорт по-прежнему выглядел как человек, ничего решительно предпринимать не желающий. Он беспомощно улыбнулся Панноне. Маленький итальянец улыбнулся в ответ.
— Вам требуется время, чтобы обдумать все, мой лорд. Я покину вас ненадолго. Устрою все во «Флорианс». Устрою все здесь. Да и в отеле у меня имеется несколько мелких дел. Но я вернусь, мой лорд. Поразмыслите надо всем как следует.
Дело не в том, что я боюсь, сказал себе Пауэрскорт. Однако он так долго обдумывал все это, а теперь оно навалилось на него с великой поспешностью. Взяв его врасплох. Ошеломив.
И все-таки Пауэрскорт решился. Два воспоминания подвигнули его на это. Обещание, данное им мертвому Ланкастеру, — обещание быть навек верным его памяти. И прозвучавший в его ушах голос Джонни Фицджеральда: «Никогда не сдаваться, Фрэнсис, никогда не сдаваться. Ты сам так всегда говорил. Даже у подножия той чертовски высокой горы в Индии».
Всю вторую половину дня Панноне приносил Пауэрскорту новые донесения о перемещениях лорда Эдуарда Грешема по городу.
Тот побывал в соборе Святого Марка, разглядывал там потолки. Побывал во Фрари [75] — смотрел Тицианово «Успенье Богородицы». Обошел береговой участок между Дорсодуро и островом Джудекка. Теперь направляется к мосту Риальто.
— Отлично. Отлично, — сказал в половине пятого Панноне. — Думаю, это означает, что он возвращается в отель. Возможно, немного отдохнет там перед обедом. Итак, лорд Пауэрскорт. Вы уверены, что хотите исполнить наш план? Да?
75
Собор Санта-Мария Глориоза деи Фрари — одна из немногих готических церквей Венеции
— Совершенно уверен, — ответил Пауэрскорт. — Лучшей возможности нам не представится.
— Мне кажется, вы приобретаете сходство с игроками нашего казино. Ставите все на красное.
Золотое солнце садилось над Большим каналом, омывая красками купол Салюте. За куполом сверкала в закатном свете вся остальная Венеция. Для Пауэрскорта она вновь стала городом черно-белым — гравюрой, ожидающей возможности обратиться в писанное маслом полотно.
— Давайте посмотрим, лорд Пауэрскорт, чем мы можем помочь вам. Этим вечером мы на недолгое время расставим кое-кого из наших официантов по улицам. Пусть подежурят под открытым небом. Боюсь, обслуживание в некоторых ресторанах отчасти замедлится. Сюда, сюда, — он увлек Пауэрскорта к висевшей на стене карте Венеции. — Вот здесь у нас пьяцца Святого Марка — огромное пустое пространство внизу карты. На южном краю площади, в середине его, мы видим «Флорианс». За углом от него, вот здесь, у воды, стоит «Даниэли». Выше — к северу,
Однако взгляните, лорд Пауэрскорт. Каким бы путем он ни шел, он выйдет на противоположную от «Флорианс» сторону площади. И потому ему придется пересечь пьяцца. Так что мы расставляем наших официантов у каждого из северных выходов на площадь. И они подают сигнал еще одному официанту, который займет позицию вот здесь, перед кампанилой. На нем будет шляпа гондольера, так что вы легко его узнаете, да? Этот человек, который в шляпе гондольера, посылает сигнал вам. Вы, мой лорд, стоите сбоку от Святого Марка, у двери Дворца дожей. Вам видна вся площадь. Маловероятно, что человек, подходящий с севера, через один из прикрытых официантами проходов, заметит вас. Вы получаете знак, выходите на пьяцца и встречаетесь с лордом Грешемом. Мы все будем молиться за вас, да? И предполагаем молиться всю ночь.
Маленький человечек рассмеялся.
Пауэрскорт разглядывал свой скромный гардероб. Надо было выбрать что-то подходящее еще в Лондоне, что-то умеренное, успокоительное. Только не этот темный костюм, в нем он будет походить на полицейского. И не этот серый — тот же полицейский, только не на службе. Остается коричневый. У него хотя бы вид не слишком угрожающий. И синяя сорочка. Синюю сорочку может носить кто угодно. Так, а его-то он с собой взял? Взял. Галстук старого итонца, разменная монета, все еще сохраняющая ценность, даже в Италии. Особенно на площади Святого Марка, где можно рассчитывать на встречу с бывшим однокашником. Быть может, директор школы обрадовался бы, узнав, что прежние его ученики то и дело сталкиваются один с другим по всему этому городу.
Шесть тридцать. Скоро пора будет выходить. А плана у него все еще нет. Правда, он продумал разговор — такой, что может, как ему казалось, стать не самым острым и опасным. Ваша матушка, леди Бланш Грешем. Я не так давно виделся с ней. Она хорошо выглядит. Этого всегда хватает на минуту-другую — люди рассказывают друг другу всякие страсти о своих матерях. Вера. Дорога в Рим. Собственно, я и сам нередко об этом подумываю. Луиза. Мои соболезнования человеку, также, как и я, лишившемуся жены. Да простит меня Бог, Каролина.
Шесть сорок. Стук в дверь.
— Он еще не покинул отель, наш лорд Грешем. По-прежнему в «Пеллегрини», — Панноне выглядел почти таким же озабоченным, как Пауэрскорт. — Официанты расставлены по местам. Ночь ясная. Значит, им все будет видно. Иногда тут бывает так сумрачно, что лорд Грешем мог бы пройти вплотную к вам, а вы бы его даже не узнали. Я осмотрел во «Флорианс» номер, отведенный для вашего обеда. Он не столь хорош, как наш, однако вполне приемлем. Вы постараетесь убедить его прийти сюда, лорд Пауэрскорт? Я чувствовал бы в этом случае, что все под контролем, понимаете?
Пауэрскорт заверил управляющего, что приложит все усилия, чтобы вернуться в «Даниэли». Без пяти семь.
— Не пора ли мне выходить, мистер Панноне? Как вы считаете?
— До вашего поста, лорд Пауэрскорт, всего две-три минуты ходьбы. Однако запаздывать не стоит. Во всяком случае, сегодня, я так думаю.
Семь. Как громко ударили колокола. Пауэрскорт даже подпрыгнул. Ну конечно, вспомнил он. До них, до этих колоколов, висящих по другую сторону собора Святого Марка, отсюда всего сотня ярдов.