Spintriae
Шрифт:
Многие говорят, что подобный строй честный. Что подобное есть везде, просто обычно подобное отношение скрывается за внешней мишурой. Что батарианцы просто не стесняются демонстрировать то, что остальные расы стыдливо прячут.
В корне неверно. В Гегемонии есть такие же слои граждан, как и везде. Между обитателями тоннелей и «серыми» кастами есть слуги, выполняющие роль прослойки между господами и дном. Относительно опрятные, имеющие доступ к благам, пусть и не на хозяйском уровне. Ценные специалисты, творцы, офицерский состав, живущий вполне комфортно. Да даже батарианская армия, в которой весьма разноуровневая прослойка рядового состава живет в схожих (и
Их жизнь мало отличается от их предков докосмической эры. С поправками на город, конечно. Нет образования, холодная проточная вода, концентрат в пищу. Сон на нарах и небольшие комнаты, свет видят далеко не все (гедунам еще повезло работать с садами на поверхности, есть и сантехники, уборщики и говночисты, которые небо видят раз в месяц, притом не каждый. Чтобы не мелькать перед достойными гражданами, конечно же.
Рабам еще сложнее. Да, к низшим кастам батарианцев относятся так же плохо, но… Для местных это может и неприятно, но привычно. Они поколениями так жили. А для наиболее буйных есть, пусть и призрачные, возможности подняться. Арены, где можно сражаться, чтобы показать себя, армия. Если готов идти по головам окружающих, возможности выбраться со дна есть. Призрачные, особенно высоко таким образом не забраться, но есть.
Не для рабов. Они, а так же некоторые низшие касты, находятся на самом дне этой системы. Вся их судьба — служение под треск и удары электричества ошейника до самой смерти. Или до выкупа, что случается далеко не всегда.
Селиния, турианка-биотик, ранее бывшая в отряде «Кабал», молча вспомнила, как их схватили батарианские работорговцы. Её камера была сухой, с решеткой вместо одной из стен, за которой ходит охрана и системы слежения. Любое шевеление может быть поводом для избиения, так что нужно молча сидеть, думать и стараться не отсвечивать. Так вот, история.
На одной из колоний Иерархии наблюдалась подозрительная активность, предполагался человек-воитель с сопровождением. И их отряд задействовали, чтобы его подавить и избежать высоких потерь. А также провести расследование и выяснить, что там люди вынюхивают. Воители — опасны, каждый может истреблять обычную пехоту едва ли не десятками. Но вот скоординированные действия биотиков позволяют выводить человека из строя, а затем уничтожать, пусть и с потерями. Опыт есть, даже успешный.
Не в этот раз, всё это было ловушкой, не имеющей к людям отношения. Отряд прибыл, и угодил в засаду. Это были батары, которые как раз и надеялись на то, что турианцы пошлют специалистов. Их подавили слишком превосходящими силами, точно знающими, кого ловят, и подготовившимися. Гравитационные платформы, будь они неладны, позаимствованная у людей концепция. Перегрузка в десять крат, и если ты еще в сознании, шевелиться точно не сможешь. Ничтожества.
— Это было даже слишком легко, — произнес тогда их лидер, со шрамом через всю трехглазую морду, — сделали именно то, чего от вас и ждали. Отличное мясо, свежее и профессиональное.
С батарианской бандой в тот день были уродливые ящеры из ковенанта, с мордами-клювами и щитами. Часть отряда забрали они, часть досталась батарам, как и сама Селиния. Затем была имплантация шокового комплекса, чтобы помешать использовать биотику. Путешествие в трюме корабля, наказания за любую попытку спорить или просто развлечения ради. Лагерь «обучения», где она провела около года.
А затем её привезли на планету Кхар’Шан,
— Новое мясо. Ненавидите меня, да? Ненавидите. Тогда вам повезло. Здесь, на арене, вы будете убивать. В том числе батарианцев. А будете работать хорошо, послушно, проживете подольше, ха. Как верные рабы Гегемонии, бойцовые животные, где вам самое место.
На следующие годы арена стала её домом. Гладиаторские бои, сражения с животными. И по сути казни, когда неугодных батарианцев выставляли против таких как она. Им как бы «давали шанс», но по факту шансов у её врагов не было. У батарианца оружие, у нее биотика. Местные богатеи очень любят, когда против врага с оружием выходит гладиатор «с голыми руками». Следует ли удивляться, что наиболее популярным на столичной арене является шестисотлетний кроган? Наверное, нет.
Вурок, громила, которого выставляют против целых отрядов вообще без одежды и с мечом, любит убивать. И не только убивать.
— Ты слишком всё усложняешь, турианка, — как-то сказал этот кулинарный философ, — всякая жизнь происходит из смерти. Чтобы поесть, нужно сначала убить, а потом зажарить. Это ваши заморочки, «цивилизованные», требуют устраивать непонятно что.
Турианка в ответ рассмеялась.
— А потом богатые батарианцы показывают детям, почему именно они самые лучшие, самые цивилизованные. На твоем примере.
Кроган на это только отмахнулся, жуя паек.
— Вся их цивилизованность заканчивается на том, что они не сами убивают и пожирают, а дают это делать кому-то еще. Например, мне. Да и ты сама, хах. Я же вижу, тебе это нравится. Нравится быть хищником, нравится убивать, нравится чувствовать, как они боятся. Попробуй их кровь как-нибудь, их страх, оценишь. И перестань думать всякие глупости, получай удовольствие от жизни.
И да, Вурок не шутит. Он действительно убивает и жрет своих жертв прямо на арене. Публике нравится. Как и кроганскую любовь переходить в рукопашную, разрывая оппонента голыми руками и биотикой. Больше крови и мяса, больше звериной жестокости. У Селинии не было возможности выяснить, но она совершенно уверена, что Вурок крайне популярен.
Да и самой турианке ни раз и ни два приходилось действовать кроваво. Срывать эмоции там, где это разрешено делать, где не будет наказания, только похвала. Представлять на месте жертв сидящих на трибунах, и убивать, убивать, убивать их. Рвать на части каждого батарианца, до которого она смогла дотянуться. И не сказать, что это было неприятно.
Доводилось драться и с себе подобными, когда с арены выходит только один. В этом случае они устраивали ритуальную дуэль, из которых привычная к дуэлям на арене турианка стабильно выходила победителем. Публика, опять же, в восторге. И чем более ритуально, тем лучше. Наносить себе рисунки кровью поверженного врага также было очень хорошей идеей. Ей даже грим принесли, так успешно вышло.
За долгое время турианка уже и забыла, сколько она провела на этой арене. Дни стали месяцами и годами, неизвестно сколько уже и сколько еще будет. Лица зрителей и врагов сливаются в единый поток, её небо — свет, пробивающийся через крышу арены. Её радость — рев толпы и льющаяся кровь. И только Вурок оставался таким же ехидным философом. И в один из дней Селиния решилась сделать шаг во тьму. Её и Вурока выставили против десятка батарианцев. Хозяин тогда сказал: