Spintriae
Шрифт:
— Кажется, нам пора, мужики и дамы. Кхаэла, делай, что ты там собиралась.
— Десять минут, парни. И будет вам отвлекающий маневр. Я прибуду через три дня, на рассвете.
— Ага, — фыркнул агент, — работай давай.
Ворхесс за время этого оставил саларианцев без сознания. Сопротивление одержимой эти тощие создания оказать все равно не смогли, как и ранить. Я продолжила путь по тоннелям. Из широких жилых коридоров в технические. А оттуда по узким переходам к кислородной распределительной станции. Огромный зал разделен на две половины, вдоль стен идут огромные трубы воздуховодов, консоли и механизмы. Напоминает колонны.
Сама
— Кажется, нас уже ждут.
Я кивнула.
— Определенно. Если подумать, эти воздуховоды — идеальные пути распространения заразы. Так оно и расползается. Это так же значит, что если включить подачу воздуха, сюда сбегутся все местные, прямиком под заражение. Но я все равно это сделаю, так как иначе мы просто не уйдем.
Одним желанием я приблизила изображение, осматриваясь. Консоль управления разрушена, электрощит изрешечен пулями. С другой стороны, сам механизм выглядит относительно целым. Если выставить настройки вручную, можно добиться положительного результата.
— А как ты собираешься избавляться от монстров, с одним пистолетом?
Ворхесс (а это его социалка) громко по связи возразил:
— У меня не только верный пистоль, но и моя шашка! Специально заказала. Форма позволяет наносить хорошие режущие удары, прорезая плоть твари и отделяя идеальные ломтики, достойные лучших поваров ресторанов со звездами Мишлен. Кровью не истечет, но этого и не требуется. Ну а инфицирующие формы мне не страшны и так, смекаешь?
Агент кивнул.
— Ты только тело не угробь. Иначе мы тут останемся без нихрена. Роботы кончились, придется самим лезть. Не хотелось бы. Ретранслятор умер, кстати.
— Да, да, лентяи.
Что там происходит снаружи станции? Дистанции велики, но космический бой определенно складывается не в пользу сил обороны. Жнецы (а это точно они, по алым лучам добра понятно) перемалывают пытающихся бежать местных, после чего отдельные машины приближаются к станции. Что интересно, пока не сжигают. Собираются высадить десант и переработать выживших? В любом случае, парни в контейнере, пока не шумят и не привлекают внимание, должны быть в безопасности.
— Мужики, вы боги незаметности, запомнили?
— Угу, — пробормотал оператор, глядя через камеру, как внешний шлюз ангара, в котором стоит контейнер, постепенно прорезается. Кажется, кто-то ходит в гости по утрам. Но мы их не ждали. И вообще, почему этот склад постоянно привлекает внимание?
Сначала рядом с ними барыги толкали наркоту, потом терлись инфицирующие формы, теперь вот хаски через дыру в шлюзе лезут. Весело живем. Только всякие сомнительные личности мимо бегают.
Ворхесс, наконец, вбежал в зал контроля вентиляции, в одной руке стилизованный под пистоль пистолет-обрез, во второй шашка наголо:
— Хехей, чуда-юда морские, а ну подходи по одному! Капитан Ворхесс сегодня повар, и первое блюдо — стейки из тебя, клянусь моей треуголкой! Пункт первый — нашинковать на ровные ломтики!
Твари с воем бросились ко мне. Вероятно, при жизни они были техниками
— Увааааарррррр! — рыкнула тварь, и сократила дистанцию одним прыжком.
Будь их с десяток, я бы не полезла. А две, или четыре, с этим можно справиться.
Шаг первый — разрядить картечь в грудь, чтобы инфицирующую форму в теле боевой порвало. Тогда он не сможет управлять телом и то рухнет. Тварь брызнула ихором и сложилась со рваной раной на груди.
Шаг второй — отрубить руку с хлыстом еще одной твари. Шпага засветилась плазменной дугой на кромке (люди собирали, как аналог плазменного меча ковенанта, но попроще, лезвие выступает в роли источника поля) и перерубила хлыст, который я заблокировала. Тварь сориентировалась быстро и попыталась приложить второй конечностью, но в этот момент у пистоля прекратился писк перегрева и я направила его в грудь твари:
— Мы не настолько знакомы, ваше превосходительство. Я смущаюсь!
Мелочь попыталась добраться до тела, но даже у тех, у кого получилось, результат вышел минимальным. Погрызли синтетические мышцы и были раздавлены. Ворхесс усмехнулся.
— Ну вот и всё. Капитан Ворхесс — всё, а вы трупы! Ха-ха!
Нервничающий агент напомнил:
— Давай резче, капитан. У нас тут снаружи такое…
Я помню. В ангаре образовалась дыра, и в нее высаживаются стройные ряды… Простите, шутка. Хаски прут толпой. Маленькие гуманоиды, большие и с когтями, как те, что порвали мою аватару. И их тут много. Измененные азари и саларианцы, бруты светящиеся пустыми синими глазами, с дырой в груди и искусствеными нервными системами. Они высаживаются где-то снаружи, проходят атмосферный щит и рвутся далее.
— Эм, я вот не поняла, они что, не высаживаются на верхние ярусы? Жнецы сражаются конкретно с паразитом и не трогают «шляпку» или я чего-то не понимаю?
Агент так же потрясенно глядя на мониторы, произнес:
— Похоже, наша работа тут не выполнена.
Ага.
27. Другая сторона истории.
Могильный разум.
Эта история началась очень давно. Столь давно, что никто из ныне живущих младших рас не поверит. Их память, их жизнь, их понимание слишком кратковременно, чтобы осознать вечность. Даже самых старейших из них, посмевших бросить вызов ожидаемому. Гордыня подвела их, усилия были тщетны, история продолжилась.
Их единственный удел — мгновения боли, как отражение бесконечной истины. Их борьба — попытка вычерпать океан, находясь на острове. При полной неспособности осознать это. Даже став частью общности, они не способны принять новое существование, и становятся иным. Их разумы бьются, неспособные осознать своё существование, до полного растворения.
Чтобы после, достингув нужного уровня совершенства, цикл повторился. Недостойные вновь рвутся к трону, алчущие власти. И терпят поражение.
Миллионы и миллиарды разумов, объединенные в единую сеть. Познавшие вечность. Даже игнорируя тот факт, что они сами того не желают, им придется стать большим, осознать слабость собственного пути. Или пройти испытание Мантией, высшей формой власти и существования. Первую попытку разумные провалили. Органики и синтетики предпочли уйти, сбежать от реального. Теперь от них не осталось даже праха.