Спираль апокалипсиса
Шрифт:
– Или ты моя или разбегаемся…
Кристина завораживающе улыбнулась. Нет, это она будет диктовать условия. Любая мужская атака растворится в ней и укрепит изнутри. Примитивным быкам с ней не потягаться. Она из антимира. Обычное зло с ней не справится. Она просто подзарядится им. Она живёт там, где другие не живут. У неё нет конкуренции во времени и пространстве.
Девушка прищурилась, как кошка, и погладила его ладонь, всё ещё сжимавшую упругий живой шарик. Если бы Дима знал, что
Под общее хихиканье Соня поднялась, чтобы выйти из комнаты. Вздох облегчения у Нади плавно перешёл в шипение змеи, когда он откровенно обнял Кристину.
От назревавшего скандала их спасли Виталий и потный бородач в казачьей форме с портупеей и кобурой, ввалившиеся в комнату. Они внесли с собой интересный разговор, чем и задержали Соню.
– И вот к нам забурился чёрный. Он ржал… – бубнил бородач, стоя спиной к Диме.
– … в самых тонких психологических эпизодах, отчего у тебя обрывалось восприятие, – подобрал слова Виталий.
– А все терпели! Мастер куда-то вышел, трус! Презираю киношников. Не сражаются, а играют. Будь они прокляты и мертвы!
Он развернулся, и надкушенный пирожок вывалился из руки Димы.
– И ты из темноты попросил его заткнуться, – с иронией произнёс Виталий.
– А он растопырился у выхода, паскуда, скрестил мохнатые руки на груди и спрашивает: «Кто тут против меня?» А все повалили из зала. Трусы, недоноски!
– Они предатели, – отозвался Виталий. – А ты герой, ты шёл мимо смуглого и думал…
– … имеет ли смысл воевать? Ради этих недопёрдышей?!
– Недопёрдыши это мы? – уточнила Соня.
Бородач брезгливо покосился, но презрительные слова, готовые слететь, замерли у него на языке. Что толку сейчас говорить! Скоро и так посыпятся с шей головы наглецов, завоевавших наши просмотровые залы!
– И гордый горец слинял, почуял таракан, что могу раздавить ненароком, – продолжил бородач. – У нас нет ничего общего с отбросами. Пусть умрут в убожестве. Ибо не чувствуют.
Он сбросил с себя портупею, выхватил шашку и завертел замысловатые «восьмёрки» перед лицом Сони. Все девушки, кроме неё, завизжали. Прочие с опаской глядели на обезумевшие глаза казака и жались к стенкам от рассекающей воздух стали.
– Спасай Россию! – хрипло кричал он. – Высшие от нас. Поклоняйтесь огнём и кровью… мечами поклоняйтесь мне! Попирай варваров, бей их…
– Пошёл вон, кликуша! – заверещала Александра. – Нацист поганый!
Под гомерический смех Стрелец совместил языческую речь и боевое искусство:
– Я приведу к победе и радости… пребуду в оружии, и убивать будем с наслаждением!
Проснулся Гриша, готовый ринуться в бой непонятно за что. Приподнялся с постели, не удержался, схватился за портупею,
Вошёл под бурные возгласы Гурий Иванович.
Бородач, тяжело дыша, опустил оружие.
– Привет, новобранцы! – весело поздоровался Гурий Иванович. – Уже воюете?
– Подходите к нашему биваку! – откликнулась Соня, прямо-таки отдавшись через голос мастеру.
Дима пристально взглянул на руководителя. Тот уже получил престижную премию за сценарий фильма «Париж на смех не надеется» и сопливое признание домохозяек. Как льнёт к нему Соня! Гурий улыбнулся, похлопал напрягшегося Диму по плечу. Оскалился, когда тот невольно дёрнулся, и зыркнул, как щука из засады. Позже не раз мерещился этот колючий взгляд. Мастер знал о заимствовании этюда!
Бородач накинул портупею с кобурой, спрятал шашку и вытянулся.
– Здравствуй, зёма, Новый год! – поприветствовал его Гурий.
Зёма заржал и ретировался за дверь.
– Наконец-то! – облегчённо вздохнула Венера. –Три дня видим, а надоел на всю жизнь.
– Стрелец – за Иванов борец, – прохрипел Гриша. Руками он что-то сгрёб и быстро спрятал в газету.
– Возит оружие с Кавказ, Петрушка-казачок! – прибавила Александра, приводя своё закрашенное личико в строгий порядок. – Ваш коллега со второго курса.
– Самый свирепый ум общаги, истинный ариец, замечен в порочащих связях, – дополнил Гурий. – Квадратная голова, которую гладят нацисты, уверяя, что она круглая. Тщательно скрывает свою еврейскую прабабушку.
– Без него мы бы до сих пор жили на деревьях, – витиевато завершил Виталий.
– Танцевать! – взвизгнула Венера с напевом. – Я танцевать хочу…
Соня повернулась к мастеру. Они обменялись интимными взглядами. Димы затаился. О чём шепчутся?! Ничего хорошего это не сулило. Парочка облизала его многозначительными взглядами. Он неровно задышал, отравляемый тревогой и ревностью. Вспотевшие пальцы расстегнули пуговицу на рубашке, обнажив покрасневшую кожу на часто двигающемся кадыке, потёрли шею, грудь, коснулись спирали…
…Дима покачнулся, приблизился к девушке. Соня приподнялась навстречу и грубо проговорила:
– Жалеешь? В твоих глазах испуг. Там, куда ты уйдёшь, этого нет. Отдай ручку!
Он сжал колпачок, чтобы передать ей, но спираль, словно наручниками удержала его жест.
Дима помотал головой.
Изо рта Сони ему в лицо выпрыгнула огромная крыса. И как только увернулся! Толстая тварь вцепилась в плечо, порвала пиджак, шустро заработала в лохмотьях когтями, схватила вожделённую ручку. Он вырвал спираль из мерзкой, зловонной пасти. Она укусила за ладонь. Дима сжал её челюсти, выкинул визжащую крысу в окно и…