Спираль Русской Цивилизации. Исторические параллели и реинкарнация политиков. Политическое завещание Ленина

Хельга Ольга

1612 года войска второго ополчения соединились с остатками первого ополчения. Летом 1612 года Сигизмунд завершил приготовления к новому походу в Россию.

Тогда же решилась судьба царя Василия Шуйского и двоих его братьев, ранее доставленных в Варшаву. К Василию никого не допускали. Царь умер 12 сентября 1612 года. Его брат Дмитрий скончался пять дней спустя. Его жене и слугам разрешили наблюдать за агонией князя. Василию едва исполнилось шестьдесят. Его брат Дмитрий был на несколько лет моложе. Трупы умерших тайно предали земле, чтобы никто не догадался о местонахождении могил. Младшего из трех братьев, Ивана Шуйского, палачи пощадили.

22 октября был взят Китай-город. В честь чудесного освобождения

от поляков на средства Д. Пожарского на Красной площади был возведен храм в честь иконы Казанской Богоматери.

В конце октября 1612 года Сигизмунд еще не знал о разгроме своего гарнизона в Кремле. Он взял Смоленск и северские города, шведы – Новгород. 19 ноября передовые отряды прибыли в Рузу, предусмотрительный король взял с собой патриарха грека Игнатия для коронования Владислава в Успенском соборе Кремля. На защиту Москвы от мала до велика вновь поднялся простой люд.

26 октября 1612 года второе ополчение под предводительством князя Дмитрия Пожарского и купца Козьмы Минина вместе с казаками Дмитрия Трубецкого приняли капитуляцию польского гарнизона в Кремле. Холод и голод сделали свое дело, и уже 27 ноября Сигизмунд отдал приказ об общем отступлении своей армии.

После изгнания поляков из Кремля вновь встал вопрос о царе. Дмитрий Пожарский отказался от почетного сана царя и настаивал на созыве избирательного Земского собора в Москве со всей земли Русской. Были разосланы грамоты о необходимости прислать выборных, чтобы говорить об избрании царя «вольно и бесстрашно». Из-за плохих дорог и дальности расстояний собор назначили через месяц, на 6 декабря 1612 года.

«Он один был бы в состоянии поддержать достоинство великокняжеское», – писал голландец Исаак Масса о Федоре Романове. Отец Михаила Романова патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов) получил прекрасное по тому времени образование. Учитывая родственные связи с царем Федором Ивановичем, он становится законным преемником престола после смерти среднего сына Грозного, царя Федора.

Но его опередил главный соперник в борьбе за царский престол худородный, но умелый организатор и администратор, сладкоречивый Борис Годунов, который был предан Грозному. Он «надел опричный кафтан, едва достигнув совершеннолетия» и женил сына Грозного, царя Феодора на своей сестре Ирине. Малограмотный «вчерашний раб, татарин, зять Малюты» Годунов заставляет Романова постричься в монахи под именем Филарета, после чего его ссылают в Антониев монастырь. Доброжелательный, жизнерадостный Филарет, красавец и первый щеголь, в молодости практически лишенный какого-либо общения, оказался в изоляции в суровой обстановке. Огромное честолюбие в нем сочеталось с волей и характером.

Судьба не случайно безжалостно испытывала Филарета, словно сталь закаляла его и нещадно готовила к новой роли самодержца. В 1605 году, после того как к власти пришел Лжедмитрий I, Филарет возведен в сан ростовского митрополита. В мае 1606 года Василий Шуйский пытался привлечь Филарета на свою сторону, но Филарет был непреклонен. В 1609 году Филарет захвачен войсками Лжедмитрия II и содержится в лагере самозванца в Тушине. Здесь он возведен на патриарший престол.

После свержения Шуйского в сентябре 1610 года он вместе с князем Голицыным отправлен послом к польскому королю для заключения договора о вступлении на русский престол королевича Владислава. При получении известия о приближении к Москве народного ополчения в апреле 1611 года Филарет и Голицын были арестованы.

Выборы царя

Пожарский отказался покарать великородных бояр, виновных в приглашении Владислава на царство. Единство и согласие народа он считал важнее и дороже показательной порки бояр. Отказался он и от расправы над вражескими солдатами, что были в

его лагере. Когда наступили крещенские морозы, началось обсуждение кандидатов. Спустя несколько дней страсти накалились до предела. Выборщики разделились на группы, каждая продвигала своего избранника.

На богомолье в Ипатьевском монастыре под Костромой находился и сам Михаил Романов с матерью и двумя племянниками Борисом и Михаилом Салтыковыми. В отсутствие бояр совет принял постановление не приглашать на трон ни польского, ни шведского королевичей, ни других иноземцев. Земский собор заседал третью неделю. Близился конец января, круг кандидатов сузился.

В назначенный день, 21 февраля, избирательный собор возобновил работу. Большой Кремлевский дворец был переполнен. Бояре вновь заговорили о приглашении иноземного принца. Терпению народа пришел конец. Едва весть о боярских речах разнеслась по Москве, казаки и чернь с большим шумом ворвались в Кремль и напустились на бояр с бранью.

«Вы не выбираете в государи из русских господ, – кричали в народе, – потому что хотите сами править и одни пользоваться доходами страны и, как случалось раньше, снова отдадите государство под власть чужеземца!» Особенно настойчивыми были казаки. «Мы выдержали осаду Москвы и освободили ее, – заявили они, – а теперь должны терпеть нужду и совершенно погибать, мы хотим немедленно присягнуть царю, чтобы знать, кому мы служим и кто должен вознаграждать нас за службу».

Верхи собора объединились, чтобы как-то противостоять напору снизу. Толпа не желала расходиться, шумела и требовала, чтобы бояре и соборные чины в тот же час присягнули Михаилу Романову. Многие наивно верили, что величие государства не возродит никто, кроме родни – пускай самой дальней – угасшей династии. Сестра деда Михаила Романова царица Анастасия была первой, любимой женой Ивана Грозного и матерью царя Федора Ивановича. Призрачная популярность угасшей династии вынесла наверх ничем не примечательного человека, спутав все расчеты и прогнозы земского руководства. Монархические иллюзии в который раз сыграли дурную шутку с русским человеком.

По официальной версии, собравшиеся в общем порыве как бы едиными устами провозгласили Михаила Романова. Совершенно иначе трактовали дело осведомленные иностранцы. Шведские лазутчики доносили из Москвы, что казакам, ратовавшим за Романова, пришлось осадить Трубецкого и Пожарского на их дворах, чтобы добиться избрания угодного им кандидата. Новгородские власти также утверждали, будто казаки повлияли на выборы своим «воровством», без согласия бояр, дворян, лучших посадских людей. Польская информация как две капли воды походила на шведскую и новгородскую. Литовский канцлер Лев Сапега бросил в лицо пленному Филарету такую фразу: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки донцы» (Скрынников Р.Г. Лихолетье). Впрочем, бояр вполне устраивал молодой неопытный царь. «А правда, выберем Мишу, он молод и нам будет поваден», – говорили «верхние» бояре (История династии Романовых).

Таким образом, «его выбрали не ради его самого, ибо ему исполнилось только пятнадцать лет, но ради его предков Романовых и его отца, митрополита Филарета» ( Рамбо А. Живописная история древней и новой России). Узнав об избрании царя, поляки решили захватить его в плен, но крестьянин Иван Сусанин спас царя ценой собственной жизни. 14 марта представители Земского собора виделись с Михаилом в монастыре, нарекли его на государство и передали ему царский посох. Через полтора месяца Михаил прибыл в столицу. По мере продвижения царского поезда формировалась новая власть, куда вошла родня матери Михаила, Марфы Романовой, – Салтыковы. Практичную Марфу беспокоил вопрос о запасах хлеба и продовольствия в Кремле.