Спираль
Шрифт:
– Меры предосторожности? Но ведь они принимались не против моей жены.
– Против кого же?
Подсудимый помедлил секунду, потом беспомощно перевел взгляд с председателя на судей. Под конец он сказал, что объяснил уже все раньше.
– Ладно, оставим. Только не повторяйте этих своих слов: против того, "от чего никто не застрахован". Может быть, вы сумеете ответить суду на другой вопрос: по какой, собственно, причине ваш брак оказался бездетным? Впрочем, предупреждаю заранее: за вами остается право не отвечать вовсе. А если вам легче
Вопрос этот, казалось, развеселил подсудимого. Но почему надо удалять публику? Здесь нет никакой тайны. Дело обстоит чрезвычайно просто. Когда они решили пожениться, то договорились с женой, что ни в коем случае не будут иметь детей.
– Ни в коем случае?
– Да.
– Сколько лет было вашей жене при заключении брака?
– спросил прокурор.
Жене было двадцать шесть, а ему тридцать два.
– В случае необходимости вы, значит, прибегли бы к врачебному вмешательству? Если бы выяснилось, что ваша жена все-таки забеременела?
Что-что?.. Вопрос явно привел подсудимого в смущение. Не исключено. Но он об этом никогда всерьез не задумывался. Ведь такая необходимость ни разу не возникла. Кроме того, вмешательство запрещено законом. Наверно, он предоставил бы принять окончательное решение жене.
– Почему вы женились, если наперед знали, что не хотите иметь детей?
Опять подсудимый совершенно беспомощно огляделся по сторонам, на этот раз он даже взглянул на публику, словно она могла оказать ему поддержку.
Но тут ринулся в бой адвокат.
Он позволит себе спросить господина прокурора, не приходилось ли тому уже слышать на своем веку о людях, которые женились по любви? Кроме того, ему, адвокату, до сих пор не было известно, что существует закон, согласно которому бездетные браки запрещены.
Прокурор не замедлил ответить.
Закон, безусловно, воспринимает как должное естественное намерение вступающих в брак иметь детей, ведь он не только принимает к сведению, но и признает в качестве уважительной причины для развода отсутствие детей, особенно если один из супругов сознательно, он бы даже сказал, злонамеренно не желает иметь ребенка.
– Но поскольку адвокат заговорил о любви, - продолжал прокурор, повысив голос, - я хотел бы со своей стороны спросить, не включает ли любовь к женщине такой компонент, как желание иметь от нее детей? Не только включает, но и, безусловно, предполагает. Такова по крайней мере моя точка зрения, которая, льщу себя надеждой, настолько совпадает с точкой зрения всех наших сограждан на любовь, что не нуждается в том, чтобы ее закрепляли законодательным порядком.
Председатель спросил: настаивает ли прокурор на дальнейшем обсуждении этой темы?
– Да, настаиваю, ибо хочу, чтобы суд получил ясное представление о страданиях юной девушки, которая из любви - с ее стороны, несомненно, была любовь - и не сознавая всех последствий
Взвинченные адвокат и прокурор затеяли перепалку, все перипетии которой можно опустить. Адвокат возражал главным образом против слов "страдание" и "трагический исход", называя их недоказанными утверждениями, которые призваны создать атмосферу недоброжелательности вокруг его подзащитного. А тем временем прокурор произносил высокопарные тирады, которые из-за иронии адвоката, а особенно из-за недоуменного и упорного молчания подсудимого оставались втуне. Председатель суда прекратил бесполезный спор.
Обратившись снова к подсудимому, он спросил, не может ли тот назвать причину их с женой решения, принятого накануне вступления в брак, решения, которое, что ни говори, кажется странным. Не связано ли оно с финансовыми трудностями?
Нет, с деньгами их решение не было связано, подчеркнул подсудимый, уже в ту пору он имел возможность содержать детей.
– Ну вот видите, - сказал председатель суда.
– И насколько я понимаю, причина была не в вашем здоровье и не в здоровье вашей супруги. Или, может, у вас существовали опасения на этот счет?
Нет, оба они были крепкого здоровья до самого последнего дня, сказал подсудимый. Однако существуют ведь и другие бездетные пары. Почему же именно у него суд выискивает какие-то особые мотивы?
Да, суд выискивает особые мотивы, это подсудимый совершенно правильно отметил. Более того, суд считает, что, выяснив эти мотивы, он сможет лучше разобраться в деле, это, так сказать, прольет дополнительный свет.
Ему не хотелось бы отвечать на вопрос о детях.
Само собой разумеется, подсудимый имеет право на отказ от дачи показаний.
Право на отказ от дачи показаний? Нет, это звучит слишком торжественно. Слишком пышно. Дело не в его желании что-то скрыть. Суд не должен так думать. Просто он боится быть превратно понятым. Ведь несколько раз его превратно поняли. И это вызывает досаду, вот и все.
Пусть тем не менее выскажется, настаивал председатель суда.
Ошибка заключается в том... Нет, не ошибка... Он просит извинения за это слово у суда и у господина прокурора... Разница заключается в толковании понятия "естественно", которое употребил господин прокурор.
Считает ли он детей или желание иметь детей неестественным?
Да нет, вовсе нет. Он считает это очень даже естественным, до ужаса естественным.
Ну и что же? А дальше?
Дальше ничего нет. В том-то и дело.
Не может ли он выразиться яснее?
Может, но тогда его снова призовут к порядку. Дети - это шаг назад.
– Назад?
– вырвалось у председателя.
В том-то и заключается естественность.
– Мы все здесь придерживаемся иного мнения: для нас дети - шаг вперед, связь с будущим.