Спираль
Шрифт:
«Положение хуже, чем тебе кажется, Антон, — пришел мысленный голос Хорна. — Он не умеет управлять кораблем, но боится признаться в этом».
«Слушай, заткнись! — ответил ему Полынин. — Дай человеку прийти в себя. Или, по крайней мере, мысли вслух, не только для меня одного».
Хорн что-то проскрежетал своими жвалами. Генри оглянулся, посмотрел на него, потом на Антона и сказал:
— Думаю, нам нужно поговорить. Идите сюда. — Он достал магнитный ключ, отпер еще одну дверь, за которой открылось помещение с несколькими откидными койками вдоль стен и круглым столом
Генри был немногословен, но честен. Усевшись на откидную койку, он сказал:
— Система управления в рубке повреждена, а я никогда не общался с энтрифагами напрямую — это делал Лорг.
Антон, после мысленного предупреждения Хорна, оценил его прямоту и честность.
— Генри, насколько управляемы эти энтрифаги и какой принцип лежит в основе движения корабля? — спросил он. — Ты должен понять — я человек из другого мира, мои знания достаточно обширны, но все они касаются несколько иных систем космических кораблей.
— Я понимаю. — Генри сидел, свесив голову и сцепив руки в замок с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Дело в том, что этот корабль самодельный, его собрал мой отец вместе с Лоргом, по старым чертежам, сохранившимся со времен, когда в космосе правили огромные корабли «Элкома»… Я не летал с отцом регулярно, он стал брать меня с собой только в последнее время, когда ганианцы вторглись в наше пространство.
— То есть ты вообще не принимал участия в процессе управления?
— Да. Я всю жизнь прожил на родном астероиде, работал в наших оранжереях, а отец с Лоргом торговали с соседними малыми планетами, развозя выращенный мной товар.
— Для агрария ты неплохо стреляешь… — не удержавшись, заметил Антон.
— Этому я научился быстро, — хмуро ответил Генри.
— Ладно. Тогда давай начнем по порядку. Ты считаешь, что сейчас мы в безопасности?
— Корабль летит сквозь облако, — пожал плечами Генри. — Энтрифаги держат скорость и направление, но их значения я не знаю. Возможно, мы будем лететь так сутки, а быть может — вечность. Все зависит от протяженности облака и настроения энтрифагов. Думаю, они сейчас переживают разрыв своей связи с Лоргом и могут внезапно остановиться или, наоборот, будут выдерживать заданный курс, пока с ними не вступит в контакт кто-то другой.
«Черт, надо было угонять „Элизабет-Сигму“…» — снова подумал Антон.
— Что ж, пойдем в рубку, Генри. Если ты не возражаешь, я посмотрю на системы управления.
— Пошли. — Генри встал, покосившись на инсекта, но Хорн не собирался оставаться в стороне от дел.
Дыры в прозрачном куполе рубки управления были заделаны пенящимся герметизирующим составом.
Антон остановился перед куцым пультом управления с непонятными символами, нанесенными под архаичными переключателями.
У него сразу же создалось впечатление, что подавляющая
«Хорн, ты ощущаешь их?»
«Да. Но они мне непонятны».
«Ты можешь стать посредником между мной и энтрифагами?»
«Я не понимаю тебя».
«Загляни сюда, — Антон указал на гнезда, в которые вставлял свои щупальца логрианин. — Видишь, они усеяны мельчайшими иголочками?»
«Да».
«У нас это называется нейросенсорным контактом. Прямое соединение мозга, посредством шунта, с электронной машиной. Энтрифаги — не электронная машина, но стоит попробовать».
«Ты предлагаешь мне роль кабеля?»
«Мне все равно, как ты это назовешь. Просто ответь — можешь соединить мой разум с тем, что ты ощущаешь, как мнемоническое поле энтрифагов».
«Могу».
Антон сел в кресло, которое до этого занимал отец Генри, и закрыл глаза.
«Хорн, насколько глубоко ты можешь проникать в мои мысли?»
«Все, о чем ты подумаешь, я услышу».
«А картинки? Образы?»
«Могу».
«Тогда, если тебе удастся соединить меня с их „нервной системой“, передавай все, начиная от слов и заканчивая образами».
«Что ты задумал?»
«Долго объяснять. Не время. Начали».
Рукав Пустоты научил Антона действовать быстро, решительно и нестандартно.
Сейчас он сидел, плотно смежив веки, а инсект пытался передать то, о чем он думал, двум древним существам, которые, по мнению большинства современных специалистов, имели разум. Вычислить уровень их интеллекта до сих пор не удавалось никому, если Антону не изменяла память, то существовали лишь две особи данного вида, обитающие подле звезды системы Элио…
Первым ощущением, внезапно вторгшимся в его мозг, было чувство глубочайшей печали.
Антон не нашел в этот миг ничего лучшего, кроме как мысленно представить себе два внезапно осиротевших полотнища черноты и попытаться коснуться их легким поглаживанием вдоль беспокойно пробегающих по поверхности мрака искрящихся волн.
Чувство печали сменилось удивлением.
Через какое-то время Антон со всей внезапностью понял, что, по сравнению с происходящим, его недавний нейросенсорный контакт с сетью Деметры — сущий пустяк.
Это чувство пришло в тот миг, когда перед его мысленным взором внезапно упала темная пелена.
Сдавленный мнемонический вскрик инсекта едва не сорвал эту робкую поначалу, но быстро приобретающую глубину и объем картину окружающего космоса.
Антон не ощущал себя кем-то из энтрифагов.
Он почувствовал себя кораблем — помимо четкой картины пространственного окружения, в него начали вливаться ощущения иного толка: он воспринимал все, начиная от поскрипывания плохо закрепленного орудия в нижнем блистерном куполе до мягкого, ласкового прикосновения частиц газопылевой туманности, сквозь которую летел он сам…