Список черных дел
Шрифт:
В какой-то момент краем глаза я с удивлением заметила, что Леня отошел от нашего стола и беседует с мужчинами, чью национальность последнее время стали называть кавказской. Возможно, это предрассудки, однако я стараюсь не иметь дела с подобным типом людей, тем более, что данные конкретные экземпляры были в стельку пьяны и громко кричали что-то на своем языке. Именно поэтому короткий контакт с ними Лени сохранился у меня в памяти.
Я продолжала внимать ученым Витиным речам, когда один из кавказцев приблизился ко мне.
— Иди
— Вы что? — изумилась я. — Я здесь с друзьями.
— Мы дадим больше, — пояснил мужчина и так схватил меня за голые локти, что я вынуждена была встать. Я просто опешила от подобной наглости и лишь молча упиралась, а он тащил. И в этот миг между нами вырос Олег.
— Надежда, идем танцевать, — улыбнулся он, обнял меня за плечи и увел так просто и естественно, словно никакого конкурента рядом с ним не было и в помине. Словно мы были в зале одни.
Меня трясло, ноги стали как ватные, и я вынуждена была почти лечь Олегу на грудь. Он ласково сказал:
— Ну, нельзя так болезненно реагировать на всяких дураков. Так никаких нервов не хватит.
— Его подучил Леня, — вырвалось у меня.
— Да, у нашего Леньки на пути лучше не стоять. Но ты у нас ненадолго, ничего он тебе не сделает.
— А тебе?
— И мне. Я Костику нужен. Слушай, неужели ты и впрямь так расстроилась из-за этих идиотов? На тебе лица нет.
Мне действительно было не по себе. На какое-то мгновение я вдруг остро ощутила собственную беззащитность. Я поняла, что любой может подойти ко мне и сделать что угодно, и я не сумею противостоять, и никто мне не поможет. Это противно и тоскливо.
Зато Олег казался весел и возбужден. От того мученика, за которым я наблюдала десять минут назад, не осталось и следа. И тут я вспомнила про Ирину и бросила косой взгляд сквозь ресницы в сторону стола. Ирина, неестественно хохоча, тянула мужа танцевать, он нехотя соглашался, и вот они рядом с нами, а лицо Олега вновь заледенело. Я собралась с силами и отодвинулась от партнера на почтенное расстояние. Я не хочу быть поводом для сцен.
Однако сцена все же произошла, только Ирина не была в ней виновата. Леня подкарауливал нас в проходе и зашипел, как разъяренная кошка.
— Вы думаете, вам все можно, да? Вы думаете, вы умнее меня? Да я вас еще прижму! Я все про всех знаю, понятно? Ха! Они тут обжимаются при всех! Ха! Нашли место! Я вам так пообжимаюсь, что не рады будете. Еще вспомните меня! Я вам не слепой!
— Вам не стоит столько пить, Леонид, — прервала поток красноречия я и подсела к Татьяне Ивановне, которая с упоением поведала мне о недавно перенесенной операции по поводу варикозного расширения вен. В подробностях живописав потоки крови и иглы с крючками на концах, она живо вывела меня из транса, а чтобы окончательно повеселеть, я подвинулась к Лерочке.
— Здорово, да? — пихнула меня в бок она. — Музычка — класс!
— Нет.
— А я бы хотела. А еще лучше — Иркой. У нас с тобой столько проблем, а у нее никаких. Квартира, машина, бриллианты. Полжизни бы за это отдала.
— И продешевила бы, — заметила я. — Она старше тебя лет на двадцать. Будет умирать, так никакие бриллианты ей не помогут.
— Ну, это когда еще случится!
— Когда-никогда, а рано или поздно случится со всеми. Вечного ничего нет. И Земля, в конце концов, тоже не вечна. Открутится свой срок и погибнет.
Я говорила почти автоматически, думая о своем. Каково же было мое удивление, когда Лерочка вдруг схватилась за голову и в голос зарыдала. Все бросились к ней, а я с ужасом стала вспоминать, что же такое брякнула.
— Ты что? — нежно взял ее за руку Юра, а она, глядя на него полными слез глазами, с обидой сообщила: — Надя рассказала мне, что все люди умрут. Неужели это правда?
И заплакала еще пуще. Я поняла, что силы мои на исходе. К тому же часы показывали, что до закрытия метро времени осталось впритык. Разумеется, из ресторана положено возвращаться на такси, но я пока еще не получала своей бешеной зарплаты и не могла себе этого позволить.
— Ты куда? — невежливо осведомился Витя. Порадовавшись, что собралась не в туалет, а в место, о котором не стыдно поведать миру, я пояснила:
— Домой.
— Я тебя провожу.
Против провожанья я возражать не собиралась. И, если б вы посмотрели на пустырь между трамвайной остановкой и моим домом, вы бы меня поняли. У выхода из «Прибалтийской» к нам подкатило такси.
— Хочешь на такси? — сдавленным голосом поинтересовался мой спутник.
— Мне все равно.
Просияв, Витя небрежно отстранил навязчивый автомобиль, и мы двинулись к метро.
— После еды полезно пройтись. Разумеется, не слишком быстро, чтобы не было заворота кишок.
Я кивнула. Пройтись и впрямь не мешало, поскольку у меня, как у известного чижика-пыжика, весьма шумело в голове.
— Понимаешь, — покраснев, как рак, невнятно замычал Витя, — все зависит от реакции. У одного она быстрая, а у другого медленная. Понимаешь?
— Да, — изумилась я.
— Дело не в том, что один лучше, а другой хуже, понимаешь? Просто один соображает сразу, а другой потом. Он же в этом не виноват, правда?
— Правда.
Я понятия не имела, о чем речь, но спорить или расспрашивать не решилась.
— Я рад, что ты понимаешь. Он просто привык иметь дело с женщинами, вот и все. А я нет. Это не значит, что он смелый, а я трус. Если бы не он, то что-нибудь сделал бы я. Только я не успел.
Я наконец догадалась:
— Это ты о… об эпизоде с кавказцем?