Список непристойных желаний (сборник)
Шрифт:
— Парень, а ты что сегодня закажешь? — Джейс скрещивает руки, и я любуюсь тем, как бугрятся его мускулы. — Имбирный эль или горячий шоколад?
— Горячий шоколад, Джейс. И лучше двойной. — Чарли-младший — копия своего папы — тоже вздыхает. — Денек выдался тот еще, черт побери.
Горячий шоколад в баре «Черный бриллиант» — это еще одна вещь, которой славится наш городок. Его создал и готовит лично владелец, используя настоящий растопленный шоколад и цельное молоко. Кружка густого, дымящегося блаженства увенчана горкой сливок, сбитых
Пить его — словно вкушать рождественское чудо.
Джейс ставит кружку с шоколадным шедевром перед Чарли-младшим, и малыш утыкается в нее носом.
А потом Джейс поднимает лицо. И смотрит через весь бар… на меня. И взгляд его синих глаз пронзает меня, словно сосулька, до самого сердца.
В животе разливается неистовый трепет, и время будто растягивается, музыка тает и весь мир, включая снежинки на улице, замирает.
Потому что на меня смотрит Джейс Уинтерс.
Но тут с кухни доносится звяканье серебряного звонка.
— Заказ готов!
И к тому времени, как я моргаю, его подбородок уже опустился, и он опять протирает барную стойку. Мистер Спокойствие и Невозмутимость.
Я тоже умею казаться невозмутимой.
Но не настолько хорошо, как он. И потому вместо того, чтобы как нормальный человек пойти к кухне, я разворачиваюсь — слишком быстро, не глядя… и врезаюсь прямо в чертову елку.
От моего маневра она начинает заваливаться на бок, но я успеваю схватиться за ствол и дернуть елку обратно — и заодно уколоть веткой глаз.
О господи.
— Черт, — бормочет Джейс.
Зак соскакивает с табурета.
— Иви, ты как?
Они оба идут ко мне, а я одной рукой прикрываю лицо, а вторую вытягиваю, чтобы не подпустить их к себе. Потому что я уже горю от стыда — еще капля позора, и я начну жевать ветку омелы.
— Ничего страшного, все хорошо.
Но Джейс уже передо мной — так близко, что я ощущаю тепло его сильного тела и чистый, свежий запах его рубашки в красную клетку.
— Убери руку, Иви. Дай посмотреть на твой глаз. — Голос у него хриплый и низкий. Это приказ.
И это так горячо.
— Джейс, я же сказала, со мной все нормально.
В его тон просачивается капелька сердитого раздражения.
— Ивс, я не люблю повторять.
Вау, а так еще горячее.
Я опускаю руку и воинственно смотрю на него — и здоровым глазом, и сощуренным пострадавшим. Пока Джейс, стиснув челюсти, строго разглядывает меня, я подаюсь вперед, чтобы впитать исходящую от него мощь. Вблизи его плечи кажутся еще шире, рубашка обтягивает выступающие мускулы рук и груди.
Его большой палец медленно скользит по моей щеке, вытирая слезинку. И ощущение его ласки… о боже… я даже не знаю, как — каким немыслимым чудом — мне удается не застонать.
— Все хорошо, Иви. Глаз, кажется, не пострадал.
Теперь он произносит
Но через секунду я отступаю и заставляю себя улыбнуться. Потому что кое-какая гордость у меня все-таки есть.
По крайней мере, мне хочется в это верить.
— Я же говорила. Все в полном порядке.
Но я не в порядке.
Далеко не в порядке.
Потому что я влюблена в него.
Я. Влюблена. В него.
До беспамятства. По уши. Острая тяга к нему не покидает меня ни на миг.
Он идеален. Я не знала, что идеальные мужчины существуют на свете, но Джейс ровно такой.
Причем не только внешне — хотя, к слову о внешнем: он либо носит в кармане джинсов большой огурец, либо у него реально большой.
Но по-настоящему меня зацепило то, каков он внутри. То, как доброжелательно он общается с окружающими людьми — с работниками, друзьями и даже с теми, кого видит впервые. То, как любяще он обнимает сестру, когда та навещает его, и сажает на плечи свою хихикающую крошку-племяшку.
В нем есть внутренний стержень. Он трудолюбив и предан любимому делу. Джейс купил бар, когда тот был загибающейся дырой, и в одиночку превратил «Черный бриллиант» в настоящий. Ему присуще врожденное чувство чести, обаяние, нежная сила, стремление защищать. Он хороший, порядочный человек.
И такой сексуальный, что я хочу скакать на нем, как на своем личном быке. А также почитать и обожать отныне и навсегда, во веки веков.
Потому что я влюблена в него. Я люблю Джейса Уинтерса.
Ну вот, я сказала эти слова… пусть и всего лишь у себя в голове. Я не помню времен, когда была не влюблена в него.
И эта любовь превращает меня в настоящую идиотку.
Спустя пять минут, когда мое зрение прояснилось, я стою на кухне и укладываю на тарелки с гамбургерами гарнир, а Райан, наш повар, ведет со мной разговор. Имя Райана написано на одном из чулков, что висят под Уолтером на камине. Они приготовлены для каждого, кто работает здесь — для меня, Джейса, Райана, Хизер и Кевина, помощника на кухне и в баре, который придет сюда позже. Мы одна большая семья.
— Ты поедешь на Рождество на восток?
На восток — это в Нью-Джерси, к родителям. Не скажу, что мы очень близки, но у нас хорошие отношения. Я единственный ребенок в семье, однако мои родители спокойно относятся к детям — я появилась случайно, — и потому не сильно расстроились, когда четыре года назад их птенец улетел из гнезда и перебрался жить в Колорадо. Но я знаю, что в их доме всегда будет комната для меня.
Я качаю головой.
— В этом году не получится. Нет денег на перелет — я наконец-то накопила на машину, которую видела в салоне у Дуни. Она будет моим подарок себе на Рождество.