Список Семи

Фрост Марк

— Действительно страшное, Дойл. Левостороннее, — ответил Спаркс, вытаскивая из ящика конверт с названием издательства. — Только взгляните на это.

Содержимое конверта было ничем не примечательно — обычные контракты на переплетные работы. Но «шапка» на бланках была запоминающейся:

КОМПАНИЯ «РАТБОРН И СЫНОВЬЯ, Лтд»

Директора:

Сэр Джон Чандрос

Бригадный генерал Маркус Драммонд

Сэр

Найджел Гулль

Леди Ратборн-Николсон

Его высокопреосвященство епископ Кай Катулл Пиллфрок

Профессор Арминиус Вамберг

Максимилиан Грейвс

— Господи Иисусе, — прошептал Дойл.

— Давайте рассуждать. В этой комнате нету ничего характерного для любой издательской конторы: никаких почетных дипломов под стеклом, никаких грамот — ничего. Контора является прикрытием, это абсолютно ясно. Кроме того, мы выяснили, что никакого Ратборна-старшего не существует.

— Этим и объясняется присутствие в списке леди Николсон.

— Да, для женщины такой пост довольно необычен… Но времена меняются. Мы не знаем точно, какую роль в делах издательства играет леди Николсон, но можем предположить, что именно она руководит всем.

— Или руководила…

— Думаю, мне удастся узнать об этом очень скоро. Однако скажите, что вас так поразило в этом списке?

— Одно имя. До недавнего времени, точнее, до выхода на пенсию сэр Найджел Гулль был личным врачом королевской семьи.

— Насколько мне известно, он лечил в основном молодого принца Альберта.

— Да. И это требовало полной отдачи сил, — в раздумье произнес Дойл, — потому что внук королевы — типичный недоумок, скандалист и настоящий развратник.

— Мне это совсем не нравится, — покачал головой Спаркс. — Я думаю, что отставка Гулля — а ему едва исполнилось шестьдесят — последовала, что называется, для отвода глаз. Последние дни его службы словно закрывает какая-то тень. Необходимо срочно выяснить, в чем тут дело. Кто еще из этого списка вам знаком?

— Я когда-то слышал имя Джона Чандроса, но не могу вспомнить, где и по какому случаю.

— Бывший член парламента от Северного округа Ньюкастл-на-Тейне. Занимается земельными сделками. Владеет сталеплавильными заводами. Сказочно богат.

— Он не имел никакого отношения к тюремной реформе?

— Да. Два года он возглавлял комиссию по тюремным делам. Он также фигурирует в сделке Николсона и Драммонда. Именно ему принадлежат земли по соседству с проданным участком.

— Похоже, это не случайно, — заметил Дойл.

— Ничего случайного не бывает, запомните это, Дойл. Во всяком случае, теперь мы видим, что от Чандроса ниточки тянутся как к Драммонду, так и к Николсону. А вот какое отношение ко всему этому имеет Гулль, нам еще предстоит выяснить.

— Как насчет остальных?

— Имя епископа Пиллфрока

мне знакомо. Он принадлежит к англиканской церкви, его приход в Северном Йорке, недалеко от порта Уитби. Имена Вамберга и Грейвса я никогда не слышал. Что между ними общего? — размышлял Спаркс. — Все они очень богатые люди, у них есть определенный вес в обществе, они занимают высокие посты. Четверо из них так или иначе связаны с Йоркширом, куда направлялись те самые заключенные. Чандрос входил в комиссию по тюремным делам. И все они сплотились под фальшивой вывеской.

— Джек, а что, если это издательство настоящее? Небольшое сплоченное предприятие с достаточно скромными притязаниями и экспертами по различным направлениям: Драммонд занимается военными вопросами, Гулль — проблемами медицины, Чандрос курирует политику, Пиллфрок — теологию и так далее?

Спаркс с сомнением покачал головой.

— Мне кажется, что это вероятно от силы на десять процентов. С большим основанием мы можем предположить, что у нас в руках не что иное, как список верховного совета Темного братства, состоящий из семи имен. А как вам известно, семь — ключевое число в черной магии.

— Признаюсь, это выбивает из колеи, — тихо произнес Дойл и заметил какой-то странный листок, торчавший из-под папки. Потянув за измятый край, он увидел, что это театральная афиша, извещающая о гастролях в Лондоне неизвестной ему актерской труппы. Судя по афише, гастроли проходили в течение недели в октябре прошлого года.

— «Трагедия мстителя», — прочел Дойл. — Я никогда не слышал о такой пьесе.

— Придворная мелодрама елизаветинских времен. Авторство приписывают некому Сирилу Тернеру. По мотивам Сенеки. Мрачная вещь: с кровопролитием, смертями и тому подобным. К тому же весьма туманная, трактовать можно как угодно. Но ее постановки я что-то не помню.

— Судя по всему, в Лондоне они долго не задержались, — сказал Дойл. — Труппа «Манчестерские актеры».

— Я ничего не слышал о них, но по Британии сейчас колесят десятки театров. Любопытно другое: почему старая афиша оказалась на этом столе?

Дойл свернул афишу и приподнял папку, чтобы положить ее обратно. Из-под каких-то бумаг выкатилась ручка и упала на пол. Приподняв повыше свечу, Спаркс отодвинул стул и нагнулся за ручкой. На полу он увидел какие-то странные, едва заметные царапины.

— Подержите-ка свечу, Дойл, — попросил Спаркс.

Дойл посветил Спарксу, разглядывавшему натертый до блеска пол. Спаркс достал из кармана пузырек и вылил его содержимое на пол. Это была ртуть.

— Что вы делаете, Джек?

— Тут какие-то трещины, которых не должно быть.

Ртутные капельки рассыпались по полу и серебристой струйкой исчезли в трещине. Спаркс пошарил вокруг стола, а затем провел рукой под столешницей.

— Что вы ищете, Джек?

— Я нашел крюк и хочу за него потянуть. Отойдите-ка в сторонку, Дойл.