Сплетающий души
Шрифт:
Выбор оказался легким.
— Могучее дубравье, — сказал я. — Вдоль по солнцу. Возвращаться в Комигор сейчас не стоило. Зато быстрое перемещение в Теннебар дало бы нам изрядное преимущество перед погоней, и мы оказались бы на два дня пути ближе к Валлеору и пастбищам того овцевода.
— Как пожелаете.
Суетясь не больше, чем если бы они готовили ужин, Занор втиснулся между Ясиром и Молли, ухватил меня за правую руку, а Паоло — за левую, в то время как Вроун и Об разъехались в стороны и взяли меня за левую, а Паоло — за правую. И мы снова сорвались с края мира. Последним, что я увидел, были изумленные глаза Паоло, уставившиеся на меня и Вроуна. А последний вопрос, замерший
— Черти проклятые!
Молли нервно пятилась по кругу, и Паоло пришлось использовать все свое искусство, чтобы успокоить обычно добродушную кобылку. Но, сказать по правде, мне показалось, что его это обескуражило сильнее, чем лошадь.
— А через дубравье вы нас перенести можете? — поинтересовался я. — Еще раз вдоль по солнцу?
— Довольно, — ухмыляясь, ответил Вроун. — Вы должны проложить свой путь. А мы с Обом и Занором приглядим за вами, на случай если вам понадобится что-нибудь добыть или схорониться. Но путь должен быть ваш собственный. — Он тряхнул своей темной бородой. — Мы верим, что вы и есть тот, кого мы ждем.
— И что ты про них понял? — спросил Паоло, после того как троица снова исчезла, оставив нас вдвоем посреди солнечного лесного полудня. — Они не из Авонара, так ведь? Я не видел там никого похожего на них.
— Нет. Впрочем, и не из Зев'На.
Лицо Паоло не дрогнуло, когда я произнес это, но он уставился на меня, словно надеялся разглядеть что-то необычное, если будет смотреть достаточно долго.
— Ни у кого в Зев'На не было увечий или уродств. Вспомни воинов-зидов — телом они оставались теми же дар'нети, но все делались похожими друг на друга, даже женщины. Великолепные вариации на одну и ту же тему. Равные по росту и силе. Без слабостей. Они никогда не превращали в зидов дульсе — считали их чересчур низкорослыми.
Мне было неприятно даже думать о Зев'На, не говоря уже о рассуждениях на эту тему.
— Значит, эти трое родом из еще какого-то мира?
— Я не знаю… Впрочем, кажется, у меня брезжит кое-какая догадка.
— И что за догадка?
— Пока рано. Слишком тяжело убеждать тебя в том, в чем я уверен. Вот подъедем ближе, тогда и увидим.
— Ближе к чему?
— К месту, где пропал сын овцевода. Я думаю, это портал в мир, который мне снился.
На закате мы остановились где-то посреди леса и разбили лагерь — если только падение из седел на кучи прошлогодней листвы и уговоры не разбегаться, которые Паоло адресовал лошадям, можно назвать разбиванием лагеря. Оба мы не спали уже два дня, а я и того дольше. В тот раз в Теннебаре мы спали от заката и до рассвета, и только под конец долгой ночи мне вновь приснился сон. И он оказался не менее странным, чем все происходящее…
Услышав его крик, я понял, что мне пора седлать Ясира. В течение часа он ему понадобится, да и мы с Молли, пожалуй, тоже, неважно, что час был поздний, когда никому нет резона шляться по округе, кроме волков, сов да разбойников. Половинка луны проделала около половины своего ночного пути, так что я не мог назвать это слишком опасным. Я сам никак не мог от этого увильнуть, но лошадей в глухую темень молодой хозяин брать бы не стал. Как-то раз ему захотелось, но я объяснил, что Ясир не заколдован, чтобы видеть в темноте, и, если он сломает себе ногу, нам придется его бросить. Поэтому в темные ночи мы бежали на своих двоих по лесным тропам, пока один из нас не падал от усталости. И всегда
— Давай, Молли. Ума не приложу, и как это ты до сих пор не научилась сама себя седлать, мы ж сколько раз уже этим занимались.
Она нежно и тепло дыхнула мне в ухо. Мы трое — Молли, Ясир и я — всегда были наготове, ожидая в конюшне его прихода.
— Ты что, вообще не спишь? — спросил он.
Не думаю, что он представлял, как жутко он кричит, а может, он просто не хотел об этом думать.
— Подумал, что сегодня неплохая ночь для прогулки, — ответил я.
— Ты не обязан ездить со мной, — как обычно, напомнил он.
— Ты же знаешь, я люблю ездить верхом — даже среди ночи.
Как всегда, около часа мы скакали так быстро, как только были способны лошади. Мы подъехали к знакомому озеру, и я придержал Молли. Она была покладистой и с хорошим чутьем, но ноги у нее были слабее, чем у Ясира. Нужно дать животным остыть и передохнуть, прежде чем ехать обратно. Молодой хозяин всегда прислушивался ко мне насчет лошадей.
Мы позволили им напиться и пощипать траву, а сами тем временем растянулись на земле, залитой лунным светом. Прежде мы часто лежали так, ни разу не обменявшись ни словом, но в эту ночь молодой хозяин снова заговорил о своих снах.
— Ты уверен?.. — спросил я, не успев задуматься.
— Это не лорды! — перебил меня он. — Я знаю. Нет, не они! Не они!
— Не они! — закричал я и рывком сел, обсыпав ворохом палых листьев Паоло, который вслепую размахивал кинжалом, одновременно пытаясь выпутаться из одеяла.
— Что стряслось?
— Ничего, — ответил я, прислоняясь спиной к дереву. — Как обычно.
— Снова сны?
Я кивнул и зажмурился от яркого солнца, так и не сказав Паоло, что, кажется, я видел его сны вместо своих собственных. Похоже, я сходил с ума.
Мы ехали на северо-запад так быстро, как только могли бежать лошади. Паоло мог убедить их сделать все, о чем бы ни попросил, он нежил и баловал их, вставал среди ночи, чтобы поговорить с ними, чистил и подкармливал лакомствами, которые отыскивал по дороге.
Хотя серая сумка опустела, Вроун, Занор и Об пополняли наши припасы, так что мы могли не заезжать в деревни и города и не оставлять лишних следов. Троица мелькала туда-сюда так часто, что вскоре мы уже не вздрагивали от их появлений и исчезновений. Я велел им платить медяками из моих истощающихся запасов за все, что они берут, но зачем это делать, они не понимали совершенно. Обмен еще имел для них какой-то смысл, но, попробовав деньги на вкус, внимательно рассмотрев их и подбросив в воздух, они так и не нашли им применения и заявили, что я, должно быть, ошибся. Но я настаивал на своем, и, хоть я и не знаю точно, думаю, они уступили мне, по крайней мере, в этом. На вопросы же они по-прежнему не отвечали.
На двенадцатый день пути мы ехали по предгорьям Валлеора, взбираясь по бесконечным травянистым склонам, усеянным белыми камнями, и объезжая стороной тысячи холодных озер и редкие овечьи пастбища. Серое небо висело низко, каждый день шел дождь. Наша обувь пропиталась влагой, ноги мерзли, но когда я уже готов был попросить Вроуна раздобыть нам сухую обувь, все трое исчезли и на этот раз не вернулись. К тому холодному закату, когда мы с Паоло лежали за огромными гладкими валунами, раскатившимися по травянистому склону холма, и наблюдали за наделом овцевода, Вроуна с товарищами не было вот уже три дня. Желудок Паоло ревел, как бычье стадо.