Сплетенные судьбами

Каунди Элли

– Как так?
– удивляюсь я. Инди наклоняется вперед.

– Я понятия не имею, как у него получилось сделать что-то из этого – украсть таблетки и запечатать послания внутри упаковки, - отвечает Кассия.
– Но он сделал это.

Ксандер. Я трясу головой. Всегда играет в свои игры. Конечно же, Кассия не совсем бросила его. Он ее лучший друг и, по-прежнему, ее Пара. Но он совершил ошибку, отдав ей таблетки.

– Ты вернешь их мне?
– спрашивает Кассия у Инди.
– Не таблетки. Только послания.

На секунду я замечаю что-то, промелькнувшее в глазах Инди. Вызов. Не знаю, может ей,

действительно, нужны эти бумажки, или она просто не хочет объяснять свои действия. Но затем она тянется к своей сумке и вытаскивает что-то, завернутое в фольгу.
– Вот, - произносит она.
– Мне не нужно ни то, ни другое.

– Не расскажешь, что в них написано?
– спрашиваю я, стараясь скрыть свою ревность. Инди кидает на меня проницательный взгляд, и я понимаю, что ее мне не одурачить.

– Просто такие вещи, как его любимый цвет и любимое занятие, - мягко говорит Кассия. Я знаю, что она тоже заметила фальшивые нотки в моем голосе.
– Я думаю, ему было известно, что я ни разу не читала его микрокарту.

Как-то незаметно, беспокойство исчезает, и мне становится стыдно за себя. Ведь она прошла весь этот путь, чтобы найти меня.

– Тот парень в другом ущелье, - произносит Инди.
– Когда ты сказала, что он прождал слишком долго, я подумала, ты имела в виду, что он ждал слишком долго, чтобы убить себя.

Кассия прикрывает рот ладонью.
– Нет, - отвечает она.
– Я имела в виду, что он ждал слишком долго, чтобы успеть принять таблетку, и не смог спастись, - Ее голос понижается до шепота.
– Я же не знала.
– Она в ужасе глядит на Инди.
– Как ты думаешь, а он знал? Хотел ли он умереть?

– Что за парень?
– спрашиваю Кассию. Как же много всего произошло, пока мы были разлучены.

– Тот, что убежал с нами в ущелья, - поясняет Кассия.
– Он показал нам, куда вы ушли.

– Откуда же он узнал об этом?
– спрашиваю я.

– Он был одним из тех, кого вы бросили, - резко произносит Инди. Она отодвигается от затухающего костра. Пламя едва освещает ее лицо. Широким жестом она обводит окружающее нас ущелье.

– Это ведь картина, не так ли?
– задает она вопрос. – Под номером девятнадцать?

У меня уходит минута, чтобы понять, что она имеет в виду.
– Нет, - отвечаю я.
– Пейзаж выглядит похожим, но то ущелье гораздо больше этого. Оно находится дальше к югу. Я никогда его не видел, но мой отец знал людей, которые видели.

Я жду, что она скажет что-то еще, но она молчит.

– Тот парень, - продолжает Кассия.

Инди укладывается, собираясь отдыхать.
– Нам нужно забыть о нем, - отвечает она.
– Он умер.

– Как ты себя чувствуешь?
– шепчу я Кассии. Я сижу, прислонившись спиной к скале. Ее голова покоится на моем плече. Я не могу уснуть. То, что Инди сказала насчет таблеток, с трудом может быть истиной, и Кассия выглядит вполне здоровой, но мне придется присматривать за ней всю ночь, чтобы удостовериться в том, что она в порядке.

Элай беспокойно ворочается во сне. Инди остается неподвижной. Не могу понять, спит она или подслушивает, поэтому разговариваю тихо.

Кассия не отвечает

мне.
– Кассия?

– Я так мечтала найти тебя, - тихо произносит она.
– Обменивая компас, я пыталась добраться до тебя.

– Знаю, - отвечаю я.
– И у тебя получилось. Не смотря на то, что они обманывали тебя.

– Но они не обманывали, - возражает она.
– Не во всем, по крайней мере. Они дали мне историю, которая оказалась больше, чем просто историей.

– Что это за история?
– спрашиваю я.

– Она похожа на те, что ты рассказывал мне о Сизифе, - говорит она.
– Но там его называли Лоцманом, и в ней говорилось о мятеже.
– Она прижимается теснее.
– Мы не единственные. Здесь тоже есть нечто, называемое Восстанием. Ты когда-нибудь слышал об этом?

– Да, - отвечаю я, но не продолжаю. Не хочу говорить о Восстании. Она сказала, что мы не единственные, как будто это было таким уж хорошим делом. Но все, чего я желаю сейчас – это почувствовать, что мы с ней единственные в этом лагере. В Каньоне. Во всем мире.

Я провожу рукой по ее лицу, по изгибу щеки, что до этого пытался изобразить на камне.
– Не беспокойся насчет компаса. У меня ведь теперь тоже нет того лоскута зеленого шелка.

– Они и его отобрали?

– Нет, - отвечаю я. – Он все еще там, на Холме.

– Ты оставил его там?
– удивленно переспрашивает она.

– Я привязал его к ветке одного из деревьев, - поясняю я.
– Не хотел, чтобы кто-нибудь забрал его.

– Холм, - произносит Кассия. Мы умолкаем на минуту, предаваясь воспоминаниям. А потом она говорит, с игривой ноткой в голосе: - Ты раньше никогда не рассказывал мне наше стихотворение.

Я склоняюсь ближе к ней и теперь могу говорить. Я шепчу, хотя часть меня хочет закричать. – Не уходи безропотно во тьму^1.

– Нет, - соглашается она: ее голос, ее кожа, она вся такая нежная этой сказочной ночью. А затем она крепко целует меня.

^1Томас Дилан – Не уходи безропотно

Глава 24. Кассия

Наблюдать за пробуждением Кая гораздо приятнее, чем за восходом солнца. Вот он спокоен и расслаблен, а в следующий момент я вижу, как он освобождается из темноты сна, возвращаясь к действительности. Его лицо меняется, губы шевелятся и глаза открываются. А затем появляется солнечная улыбка. В тот же миг он склоняется надо мной, и я тянусь навстречу, охваченная теплом, когда наши губы встречаются.

Мы обсуждаем стихотворение Теннисона, как мы оба запоминали его, и как Кай видел меня, читающей его в лесах провинции Ориа. Он слышал, будто этот стих раньше был паролем; слышал давно, когда был маленьким, и, совсем недавно, - от Вика.

Вик. Мягким голосом Кай рассказывает о своем друге, который помогал ему хоронить ребят, и о девушке по имени Лэни, в которую Вик был влюблен. Затем, жестким и холодным тоном Кай затрагивает историю своего побега и то, как он бросил остальных поселенцев. Он безжалостно обличает себя и свои поступки. Но я вижу не тех, кого он оставил, а того, кого взял с собой. Элая. Кай сделал то, что было в его силах.