Сплетенные судьбами
Шрифт:
КОГДА ИЮНЬСКИЙ ВЕТЕР РВЕТ ИХ ПАЛЬЦАМИ С ЦВЕТОВ^1
Я тянусь к руке Кая и сжимаю ее так крепко, насколько хватает сил. Так, что даже холодный ветер не сможет украсть его у меня своими цепкими пальцами, своими руками, которые отнимают жизнь не в срок, не дожидаясь расцвета.
^1Эмили Дикинсон – Поле битвы
Глава 31. Кай
Когда Хантер приходит на встречу, он приносит с собой фляжку с водой и моток веревок, перекинутый через плечо. Хотелось бы мне знать, что все это означает.
– Она была твоей сестрой?
– он указывает на недавно положенный камень.
Хантер даже не оборачивается в сторону могилы. Слабая вспышка волнения пробегает по его лицу.
– Вы видели ее? И долго вы наблюдали?
– Достаточно долго, - отвечает Элай.
– Мы собирались заговорить с тобой, но ждали, когда ты закончишь.
– Это очень любезно с вашей стороны, - угрюмо произносит Хантер.
– Я сожалею, - говорит Элай.
– Кем бы она ни была, мне очень жаль.
– Она была моей дочерью, - объясняет Хантер. Глаза Кассии расширились. Я знаю, о чем она думает: его дочь? Но он так молод, всего двадцать два - двадцать три года.
И, конечно же, не двадцать девять – это предельно низкий возраст, в котором у тебя может быть пятилетний ребенок в пределах Общества. Но здесь не Общество.
Инди первая нарушает молчание.
– Куда мы идем?
– интересуется она у Хантера.
– В другое ущелье, - отвечает тот.
– Вы все умеете взбираться по скалам?
Когда я был маленьким, мама пыталась научить меня различать цвета.
– Голубой, - говорила она, указывая на небо. И снова «голубой», указывая во второй раз на воду. Она говорила, а я мотал головой, потому что видел – голубое небо не всегда такое же голубое, как вода.
Это заняло у меня долгое время – до тех пор, пока я не переселился в Орию – научиться применять одно слово для всех оттенков одного цвета.
Я вспоминаю об этом, пока мы шагаем через ущелье. Стены Каньона оранжево-красного цвета, но в Обществе никогда не увидишь именно такого оттенка оранжево-красного.
Любовь тоже имеет различные оттенки. Например, когда я любил Кассию, думая, что меня не любят в ответ. Или, когда я любил ее на Холме. Или та любовь, которую я испытываю к ней сейчас, когда она пришла в Каньон в поисках меня. Она другая. Более сильная. Я думал, что любил и желал ее раньше, но сейчас мы идем по ущелью вместе, и я осознаю, что это гораздо больше, чем новый оттенок. Это целый новый цвет.
Хантер останавливает впереди группы и жестом указывает на утес.
– Здесь, - говорит он.
– Это место самое удобное. Он начинает оценивать скалу, оглядываясь по сторонам.
Я поднимаю руку, защищаясь от яркого солнца, чтобы лучше видеть подъем над нашими головами. Кассия бросает на меня беглый взгляд и поступает так же.
– Это здесь мы с Инди возвращались в ущелье, - говорит она, узнавая.
Хантер кивает головой.
– Это лучшее место, чтобы взобраться наверх.
– В том другом ущелье есть одна пещера, - говорит Инди Хантеру.
– Я знаю, - отвечает он.
– Ее называют
– Мы туда не заходили, - говорит Кассия.
– Она плотно запечатана.
Хантер трясет головой.
– Она только выглядит таковой. Но мои люди пользуются ею с тех пор, как мы впервые пришли в Каньон. После того, как ее прибрало к рукам Общество, мы нашли лазейку, как можно проникать внутрь.
Кассия выглядит озадаченной.
– Но, в таком случае, вы знаете...
Хантер перебивает ее.
– Мы знаем о том, что там хранится. Но не знаем, для чего.
– Он глядит на Кассию, и его пристальный оценивающий взгляд лишает силы воли.
– Мне кажется, ты должна знать, для чего.
– Я?
– потрясенно спрашивает она.
– Ты жила в Обществе гораздо дольше, чем все остальные, - объясняет Хантер.
– Это я могу утверждать.
– Кассия краснеет и проводит ладонью по руке, как будто хочет смахнуть какую-то заразу, перешедшую от Общества.
Хантер бросает взгляд на Элая.
– Как думаешь, у тебя получится?
Элай внимательно разглядывает утес.
– Да, - отвечает он.
– Хорошо, - говорит Хантер.
– Это восхождение не особо технически сложное. Даже члены Общества смогут подняться, если попытаются.
– Почему же они не пытались?
– интересуется Инди.
– Еще как пытались, - возражает Хантер.
– Но эта зона была одной из самых хорошо охраняемых нами. Мы убивали любого, кто пытался вскарабкаться наверх. И даже воздушный корабль невозможно загнать в это ущелье. Поскольку оно слишком узкое. Они приходили пешком, поэтому у нас было преимущество.
– Он заканчивает вязать узлы и перекидывает веревку через металлическую скобу, вделанную в стену.
– Это срабатывало много раз.
Но теперь фермеры ушли, перебравшись через равнину. Или лежат мертвые на вершине Каньона. Это лишь вопрос времени, когда Общество осознает это и решит вторгнуться сюда.
Никто не понимает это лучше, чем сам Хантер. Нам нужно торопиться.
– Мы могли подниматься в любом месте, - продолжает Хантер.
– Весь Каньон принадлежал нам.
– Он смотрит на веревку в своих руках. Думаю, он снова вспоминает о том, что все ушли. Ты не думаешь, что сможешь когда-нибудь забыть такое, но иногда – на минуту-другую – все же забываешь. Я никогда не мог решить, считаю ли я, что это хорошо, или, что это плохо. Забывая, ты живешь, не ощущая боли, но вдруг пришедшее воспоминание сильно бьет по голове.
Все кругом причиняет боль. Иногда – когда становлюсь слабым – я желаю, чтобы красные таблетки подействовали на меня.
– Мы видели тела на вершине Каньона, - говорит Инди. Она глядит вверх на скалу, оценивая ее.
– У них были голубые отметки, как и у тебя. Они тоже были фермерами? И зачем они поднялись наверх, когда проще было бы подождать, пока Общество спустится вниз?
– не смотря ни на что, я восхищаюсь ею. Она отваживается задавать Хантеру все эти вопросы. Как бы я хотел тоже знать ответы на них.