Сплетенные судьбами
Шрифт:
Несмотря на истощение и усталость, я чувствую, как в моем сортирующем уме крутятся колесики, готовясь к действиям. Я пытаюсь осмыслить то, что вижу, эти цифры передо мной. Эта пещера – центр сохранения, случайного или нарочного, различных окаменелостей, заключенных в стенах, и тканей, запечатанных в пробирках.
Почему здесь? удивляюсь я. Почему так далеко, на самом краю Общества? Несомненно, есть и лучшие места, целые десятки мест. Это какая-то противоположность кладбищу. Иной способ сказать прощай. И я понимаю это. Хотя я желаю, чтобы такого не происходило,
– Это образцы тканей, - говорю я Каю.
– Но зачем понадобилось Обществу хранить их здесь?
– меня пробирает дрожь, и Кай обнимает меня одной рукой.
– Я понимаю, - говорит он.
Но он не понимает.
Каньону все равно.
Мы живем и умираем, превращаемся в камень и гнием в земле, тонем в море или рассыпаемся в прах, но Каньону до этого нет никакого дела. Мы придем и уйдем. Общество придет и уйдет. А ущелья будут продолжать жить.
– Ты знаешь, что это такое, да?
– спрашивает Хантер. Несколько секунд смотрю на него. Что должен думать о подобной вещи тот, кто никогда даже не жил в пределах Общества?
– Да, - подтверждаю я.
– Но я не знаю для чего. Подожди минутку. Дай подумать.
– Сколько их здесь?
– спрашивает Кай.
Я произвожу быструю оценку, судя по рядам впереди меня.
– Их здесь тысячи,- отвечаю я.
– Сотни тысяч, - маленькие пробирки, ряд за рядом, стеллаж за стеллажом, проход за проходом, на всем обширном пространстве Каверны.
– Но, чтобы подсчитать общее количество всех образцов, могут понадобиться годы. Для этого должен существовать другой способ.
– Могут ли их вывозить за пределы Общества?
– спрашивает Кай.
Я в смущении трясу головой. Зачем бы им заниматься этим?
– Они классифицированы по провинциям, - я замечаю, что на всех пробирках в рядом стоящем стеллаже написано ПК.
– Найди Орию, - говорит Кай.
– Она должна быть в следующем ряду, - предполагаю я, что-то высчитывая и быстро двигаясь.
Инди и Хантер стоят поодаль, наблюдая за нашими действиями. Я сворачиваю за угол и нахожу пробирки, маркированные буквами ОР – провинция Ориа. Вид знакомой аббревиатуры в этом странном месте рождает во мне необычное чувство, одинаково родное и далекое.
Я слышу звук, доносящийся из тайного лаза, ведущего в Каверну. Мы все поворачиваемся. Элай вползает точно так же, как до этого Кай – ухмыляясь и отряхиваясь от грязи. Метнувшись к нему, крепко сжимаю в объятиях, сердце колотится в груди от мысли, что ему пришлось там пережить, карабкаясь в одиночку.
– Элай, - говорю ему, - я думала, ты останешься ждать нас там.
– Я в порядке, - уверяет он меня. Он поглядывает через мое плечо, разыскивая Кая.
– У тебя получилось, - выкрикивает Кай, и, кажется, что Элай выпрямился, гордясь собой. Я качаю головой. Обещает одно и, в итоге, передумав, поступает по-своему. Брэм поступил бы так же.
Элай оглядывается кругом с распахнутыми глазами.
– Они хранят здесь пробирки, - удивляется он.
– Да, и мы думаем, что они рассортированы по провинциям, - объясняю ему и замечаю, что Кай подает мне знак.
– Кассия. Я кое-что нашел.
Я спешу назад к Каю, пока Инди с Элаем плутают по другим рядам в поисках своих провинций.
–
– Вторая, наверное...
– Он умолкает, ожидая, пока я сделаю верное заключение.
– Дата смерти. Дата, когда был взят образец, - говорю я. А потом я понимаю, что он имеет в виду.
– Между ними слишком маленькая разница. Между ними не 80 лет.
– Они сохраняли не только ткани стариков, - говорит Кай.
– Эти люди - они не могут быть все мертвы.
– Значит, образцы берут не только, когда мы умираем, - мои мысли стремительно бегут. Я вспоминаю – как много шансов. Наши вилки. Ложки. Одежда, которую мы носим. А может, мы сами даем им образцы, согласно киваем, соскабливаем собственные ткани, отдаем им и затем принимаем красную таблетку.
– Образец, взятый после смерти, ничего не значит. Общество уже приготовило пробирки для каждого, кого желает сохранить. Может быть, образцы молодых тканей окажутся эффективнее. В таком случае, если нам не будет известно о других образцах, они могут держать нас в послушании до самой смерти.
– Сердце в груди подскакивает, помимо воли ощущая благодарность к Обществу.
Вполне возможно, что пробирка дедушки тоже здесь. В таком случае, не имеет значения, что отец уничтожил тот образец, полученный на Прощальном банкете.
– Кассия,- тихо говорит Ксандер.
– Здесь Ксандер.
– Что?– Где? Он нашел нас? Как он узнал?
– Здесь, - спокойно повторяет Кай, указывая на одну из подсвеченных голубым светом пробирок.
Конечно. Избегая глаз Кая, я рассматриваю пробирку. КЭРРОУ, КСАНДЕР. ОР. Дата его рождения верная. Это образец Ксандера, но он жив.
Насколько я знаю.
Затем мы с Каем оба стоим у стеллажа, глаза бегают по номерам, пальцы нервно сжимаются. Кто еще здесь? Кого сохранили?
– И ты тут есть, - показывает Кай. Вот она, дата моего рождения. И мое имя: РЕЙЕС, КАССИЯ. Дыхание резко перехватывает. Мое имя. Видя его здесь, я вспоминаю свои ощущения на банкете Обручения, когда произносили мое имя. Я вспоминаю, чему принадлежу. Что мое будущее – жить в безопасности в Обществе, окруженной заботой.
– Меня здесь нет,- говорит Кай, наблюдая за мной.
– Наверно, ты в другой провинции, - предполагаю я.
– Возможно, ты в...
– Меня здесь нет, - повторяет он. На мгновение, при тусклом освещении пещеры он смешивается с тенями, и, кажется, что его, действительно, нет. Только ощущение его ладони, крепко сжимающей мою руку, говорит мне иное.
К нам подходит Хантер, и я пытаюсь все объяснить.
– Это ткани, - говорю я ему.
– Небольшие кусочки кожи, волосы, обрезки ногтей. Общество берет их у своих Граждан, и поэтому, когда-нибудь, оно возродит нас обратно к жизни.
– Произнеся слово мы, я вздрагиваю, - исходя из всего, что мне известно, возможно, я единственная в этой пещере, у кого здесь хранится пробирка. И это, скорее всего, потому, что у них пока еще не было времени изменить мой статус. Я снова оглядываю стены пещеры – кости, зубы, панцири, оставшиеся с давних времен. Если то, что мы есть, находится не в наших костях, тогда, должно быть, это – в наших тканях. Где-нибудь должно быть.