Сплошной разврат
Шрифт:
— Можно! Заходите!
Она зашла. Стол был пуст — никаких фотографий.
— Да, — Дуня насмешливо огляделась по сторонам, — стало гораздо чище. Я, собственно, пришла за ответом — так мы заключаем сделку или нет?
— Не знаю, — пожал плечами Трошкин. — От вас зависит.
— От меня? Вот новость! Решение принимаете вы, Александр Дмитриевич, я-то уже давно все решила.
— Обстоятельства изменились, — пояснил Трошкин. — Боюсь, мне уже нечего у вас покупать.
— Как нечего? Доброе имя. Или оно вам больше
— Доброе имя, милая леди, купить невозможно. Оно, как и здоровье, либо есть, либо нет.
— О! — раздраженно перебила Дуня. — Я вижу, вы философски настроены, а мне все эти общие суждения совершенно неинтересны. Я, знаете ли, практик.
— Знаю. — Трошкин горделиво прошелся по кабинету, потом жестом факира извлек из кармана фотографию Зины, повертел ею перед лицом Дуни и спросил с нажимом:
— Это ведь все, что у вас было? Так? Но теперь-то у вас этого нет.
— Не понимаю, о чем вы. — Дуня тоже достала из сумочки фотографию Зины, правда, другую. — Вот. Чего такого у меня теперь нет?
— Того человека, который изображен на этих фотографиях.
— Человека? — Дуня презрительно скривила губы. — У меня его, то есть ее, и раньше не было. Что-то вы запутались в сложных хитросплетениях своих интриг, Александр Дмитриевич. Или вы подозревали меня в работорговле? Вы думали, что я предлагаю вам купить эту женщину? Уверяю вас, и в мыслях не держала. Кстати, а кто она? Если не секрет.
— А вы не знаете! — ядовито процедил Трошкин. — Так я и поверил!
Дуня устало закатила глаза:
— Не хотите — не говорите. Мне, собственно, все равно. Так мы запускаем статью о ваших похождениях? Или нет? Спрашиваю в последний раз, лимит времени, отведенного на торги, вы исчерпали полностью и уже давно скребетесь ложкой по сухому дну.
— Запускайте, — махнул рукой Трошкин. — У меня есть основания полагать, что никаких, я подчеркиваю, никаких доказательств, как вы выразились, моих похождений у вас нет.
— Отлично. — Дуня сухо кивнула ему и ушла.
Стоило ей закрыть за собой дверь кабинета, Трошкин кинулся к телефону и набрал номер:
— Семен? Все отлично. Она клюнула. Да, фотографии видела, да, да. Что? Ну, сегодня, я полагаю. Да. Только… а вдруг у них все-таки что-то есть? Она вела себя так уверенно… Да? Ну, будем надеяться.
А Дуня, с которой в считанные секунды слетело все высокомерие, бегом сбежала по лестнице, промчалась мимо охраны на входе и, остановив проезжающую машину, велела «гнать на Петровку как на пожар».
Василий и Гоша слушали Дуню внимательно, но все время как-то странно переглядывались, а пару раз даже подмигнули друг другу.
— Что-то не так? — забеспокоилась Дуня. — Мой рассказ вас забавляет?
— Все не так, — кивнул Василий. — То есть задумка гражданина Трошкина смешная, расчет верный, но как бы сказать?..
— Тщательнее надо, — подсказал Гоша. — Небрежность всегда
— О чем вы? — Дуня непонимающе переводила взгляд с одного сыщика на другого.
— Первое — появление компромата на Иратова ровно на следующий день после того, как Трошкину прислали аналогичный компромат на него самого, выглядит как-то нарочито. Далее — зачем он разложил иратовские фотографии на столе? Ну, какому нормальному человеку придет в голову так подставляться?
— Ему, наверное, хотелось их внимательно рассмотреть, — предположила Дуня.
— И для этого он выстелил ими стол? Он бы еще на стены их развесил! Вы, Дуня, как смотрите фотографии? Представьте, вам принесли пачку снимков, и вы? Садитесь тихонько и одну за одной перебираете. Посмотрели верхнюю, положили в конец стопки, посмотрели следующую — туда же. Да? Вот так. — Василий достал из стола колоду карт и принялся перекладывать их сверху колоды вниз.
— К тому же, — продолжил Гоша, — такой осторожный человек никогда бы не стал просматривать компромат на конкурента в кабинете, куда в любую минуту могут войти.
— Но секретарша… — попробовала возразить Дуня.
— Я вас умоляю! — улыбнулся Гоша. — Судя по рассказам, ЭТА секретарша ни в жизнь бы не ушла из приемной, если ей дано задание охранять и никого не пущать. Дуня, Трошкин хотел, чтобы вы увидели эти фотографии.
— Зачем?
— Наверное, затем, чтобы вы стали болтать об увиденном, — предположил Василий. — Трошкин делает вид, что скрывает факт наличия у себя столь ценного материала, а вы его якобы выдаете. Хитер, братец лис.
— Но фотографии-то у него действительно есть! — воскликнула Дуня. — Настоящий Иратов и девушка настоящая.
— Конечно, — кивнул Василий. — Только фотографии вполне могут оказаться ненастоящими при ближайшем рассмотрении.
— Но зачем? — повторила Дуня.
— Скорее всего, — почесал в затылке Гоша, — он намерен предложить Иратову бартер — ты мне мой компромат, я тебе — твой.
— Но Иратов-то тоже поймет, что его компромат липовый, — продолжала спорить Дуня. — Вы же поняли.
— Как он поймет? Ни один мужчина не может быть уверен, что его не подловили на аморалке. Тем более что уровень современных технических средств…
— Понятно. — Дуня на минуту задумалась. — Значит, надо предупредить Иратова.
— Зачем? — На этот раз любимый Дунин вопрос прозвучал в хоровом исполнении следователя Малкина и старшего оперуполномоченного Коновалова.
— Как зачем? Чтобы смешать карты Трошкину, — удивилась Дуня.
— По моим данным, мы не для того здесь посажены, — сказал Василий. — Я, например, работаю в МУРе, а Георгий — в следственном управлении, а не в штабе у Иратова. Пусть, Дуня, они друг друга пугают, а наша задача внимательно наблюдать за тем, кто сильнее испугается и кто больше глупостей наделает. Правда?