Спокойное течение жизни (Стж)
Шрифт:
– Нет, Игнат Дмитриевич. Конституция Российской Империи. Глава вторая "О правах и обязанностях российских подданных", пункт тридцать первый. Девятый класс общеобразовательной школы.
– И о чем же тебе... задавали вопросы?
– Их интересовало мое алиби в воскресенье. А так же причины перевода в Московский Университет.
– Алиби? А тебя в чем-то обвиняли?
– Никаких обвинений, кроме "да на тебя печенья не напасешься, проглот ты эдакий!" предъявлено не было.
Ивлев
– Причины, по которым Свароги тебя допра... э-э-э... испытывали любопытство, тебе раскрыли?
– Нет... Разрешите вопрос, господин Ивлев!
– Нет, - Покачал головой Ивлев, предугадав вопрос.
– Государственная тайна.
– Понял.
– Когда закончился допрос?
– В два часа ночи.
– Переночевал в поместье?
– Нет.
– "Нет" и все?
– Нет, не все. Покинул поместье в два часа пять минут (часы на проходной), в два часа шесть минут пометил - простите за подробности - забор поместья... с внешней стороны... и отправился на платформу.
– То есть сел на электричку и...?
– Ну, Игна-а-ат Дмитриевич! Последняя подмосковная электричка идет через Кратово в ноль-ноль!
– Ах, да... забыл. То есть лег там на скамеечке и заснул, да?
– Там не скамеечки, а эти гадские пластиковые сидушки - лежать на них невозможно! Тем более - спать.
– Ага... То есть лег на голый бетон и сладко уснул?
– Не на бетон, а на плитку. Нет. Был задержан нарядом транспортной жандармерии за нарушение общественного порядка и препровожден в участок номер... Вот номер не помню...
– Ага... Хорошо. И плохо, что не помнишь. Ну, а офицер, проводивший задержание? Имя, Фамилия, Звание. Это-то хоть помнишь?
– А как же! Старший унтер-офицер Дерюгин был очень... убедителен, когда проводил беседу! Такого, попробуй, не запомни!
– Дерюгин... Паша, записал?
– Ага!
– Хорошо-о-о... А потом?
– Потом меня растолкали и посадили в электричку.
– Во сколько?
– Электричка - вторая - шла в пять десять. На первую - в четыре сорок пять - меня разбудить не успели.
– Оч-ч-чень интересно, Олег. Очень. Ну, что ж... Подписывай протокол. А, да, правильно - сначала прочти... А теперь возьми ручку и бумагу и письменно опиши свой день в воскресенье. То есть то же самое, что ты рассказывал у Сварогов. Потом подпишешь. Понятно?
– Так точно, господин Ивлев!
– Пиши!
Я постарался подробно, с указанием времени и свидетелей, написать сочинение "Как я провел это воскресенье". Разумеется, промежуток времени между двумя и тремя часами дня постарался описать не более подробно, чем все остальное.
И засунул руку во внутренний карман пиджака.
– Олег Ильич, вам знаком этот предмет?
На столешницу лег маленький прозрачный пакетик. В пакетике находился крохотный сплавленный кольцеобразный кусочек металла, сквозь отверстие был продет кожаный шнурок... видимо, для ношения этого "украшения" на шее.
Дыхание вдруг перехватило, сердце бешено застучало, на лбу выступила испарина - откуда-то прорвались чужие эмоции и я потратил несколько секунд на то, чтобы успокоиться.
– Да...
– Я прокашлялся и повторил.
– Да. Мне знаком этот предмет.
Ивлев преобразился. Вместо сравнительно пожилого чуть флегматичного доброжелательного дядьки за столом теперь сидел опаснейший хищник. Я ощутил, как вокруг дрогнул воздух - и меня чуть прижало к стулу. А ведь это никакой не Кандидат... это Мастер!
Я с трудом удержался от нанесения удара... Да! Инстинкты требовали бить на опережения и - сразу - на поражение. Только в этом они усматривали путь к спасению!
– Что. Это. За. Предмет.
– Похороны матери.
– Выдавил я.
– Весной восьмого года. Мне передали коробку с прахом. И письмо. В письме... развеять прах по ветру в чистом поле... Я начал... А там выпало это... Это брошь. Видимо, персонал не увидел, когда готовил. К кремации.
– Оч-ч-чень хорошо...
– Вы подняли этот предмет и...?
– Включился Казанцев.
– Нет! Не поднимал! Там на земле он и остался. Я тогда был сильно... немного не в себе - не захотел прикасаться к ЭТОМУ. Думал - не имею права! Я же думал, что она от меня тоже, как этот мудак... А оказалось - нет. И он ее тоже выгнал... За это! Мы же почти рядом жили... а я даже не знал. Думал, что она тоже...
Честно говоря, не ожидал от себя подобного эмоционального взрыва... Олег Дорин и Сай Нагава отошли в сторону и не вмешивались... просто не знали, что в этой ситуации можно сказать... Стояли где-то в стороне, уперев взгляд в пол и не знали, что сказать...
– Ты убил своего отца за то, как он поступил с матерью?
– Мягко спросил Ивлев.
Во-о-от оно что! Ну, ни... себе! Кто-то пришил этого мудака! Этого огненного монстра?
Играть удивление, потрясение и... радость мне даже не пришлось:
– Нет! Не убивал! А его убили?
– И - Олег Радович снова не играл - губы расползлись в мстительной злорадной ухмылке...
– Уби-и-или...
– А кто его убил?
– Вкрадчиво и - тут же - как удар хлыстом - Кто его убил?!