Спокойной ночи, Братислава
Шрифт:
Она опустила платье на кровать, выпрямилась и кивнула Ванессе на зеркало.
– Давно мыла?
В театре было классически шумно, но не особенно людно. Ванесса смотрела, как папа листает программку и удовлетворенно кивает сам себе.
– Ванесса?
Она обернулась. Бренда Мнишек, мама однокурсницы Марты.
– О, – Ванесса улыбнулась и кивнула. – Добрый вечер. Вы на «Эсмеральду»?
– Да…
Ванесса
– Тогда приятного вечера. Пап, пойдем, а то в жизни не найдем вовремя свои места, – она засмеялась, потянула папу к лестнице в сторону балконов и через несколько метров прошептала: – Откуда ты знаешь Бренду?
– Я? – папа снова достал из кармана программку и нахмурился. – Да не помню.
Ванесса незаметно поморщилась. В семье Кац не бывает фразы «я не помню».
Бренда сидела по диагонали вверх, совсем рядом. Ванесса вздрагивала, когда та смотрела в их сторону. Случайным взглядом, который прятался и исчезал через какую-то долю секунды. Ванесса почувствовала, что ей становится душно. Она пыталась отвлечься на танец цыганок, но только сильнее вдавливала ногти в ладони. Через полтора часа после начала она вышла в туалет.
– Ванесса, что за фокусы? – папа недовольно дернулся и прошипел: – До антракта не потерпит?
– Я быстро, извини.
В коридоре Ванесса достала папин телефон.
– Так плохо следить за мобильником. Он точно Кац?
Она пролистала список контактов. Ей очень хотелось не наткнуться на любое имя, связанное с Брендой.
– Пожалуйста…
В середине списка она увидела четкую, совсем не замаскированную фамилию Мнишек.
Они ушли раньше. Если у Ванессы и не было «ярко выраженных талантов», как вечно ворчала на кухне мама, то уж притворяться она умела потрясающе реалистично, ухмыляясь потерявшим ее гений театральным вузам. Ей стало так плохо в театре. Боже мой, она правда не знает, в чем дело. Может быть, переутомление? Но ведь лучше не рисковать?
В машине было жарко. Ванесса стянула куртку, сбавила громкость на панели.
– Ты помнишь ваше первое свидание?
– В смысле? – папа включил поворотник и провел рукой по губам.
– Первое свидание с мамой.
– О… – папа на пару секунд замолчал и усмехнулся: – Да когда ж это было. Наверное, гуляли в Старом Городе.
Ванесса смотрела, как проглатывают темноту разгорающиеся фонари. Кажется, ее идеальный папа слишком хорошо знает Бренду Мнишек.
«Это
Ванесса положила обувь в ящик у двери. Вдохнула ноздрями теплый комнатный воздух, решительно, но с мелкой щекочущей дрожью, повернула к кухне.
– Привет, мам.
Мама перемывала плиту.
– Вы рано.
– Да… мне понравилось. Хорошая постановка.
«Боже мой, какой глупый диалог. Давай о главном…»
Мама обернулась к ней и снова подарила ей знакомый взгляд.
– Не облокачивайся на стол.
Ванесса не сразу сообразила. Посмотрела на маму, молча открыла рот, надеясь, что слова благополучно выкатятся из него сами, но ничего не смогла произнести.
– Да что с тобой такое! – мама грохнула стулом и, подхватив Ванессу за руку, сдвинула ее в сторону. – Ванесса, этот стол стоил тысячу евро. Ты даже зеркало в спальне помыть не в состоянии, не прибавляй мне работы на кухне, сделай одолжение. Ну, вот. Следы от ладоней. Потрясающе.
Ванесса пробормотала «извини» и пошла наверх.
6
Ночью ей снилось, как она играет на фортепиано, а Бренда все время ускоряет темп ритма метронома. И на фортепиано сидит мама, а в руках у нее точная уменьшенная копия стола.
– Стол идельный. Он из совершенного стекла. Вот бы превратить тебя в стеклянную вазу!
Ванесса проснулась от хохота мамы из сна. Ее передернуло, она быстро натянула халат и спустилась на кухню. Выпьет стакан воды и успокоится. Почему нельзя вымыть свою жизнь средством для стекол?
Она чувствовала, как в голове еще шумит бред из сна. Ночной свет отражался в глубине стеклянного стола, совершенный, словно божественный. Ванесса вдруг четко услышала, как в голове задорно и твердо заиграло: нижняя соль, верхняя соль… Она затрясла головой, попятилась назад.
– Только не фортепиано.
Нижняя соль, верхняя соль.
– Мамочка, я схожу с ума… – она отошла назад и оперлась рукой на стеклянный стол. Ойкнула. Резко отпрянула.
«Мама запрет тебя в гостиной, пока ты не отмоешь этот стол целую сотню раз, – смеялся в голове голос. Ванессе показалось, что это перекликаются ножки стеклянного столика и что это он мерзко и истчерично ей повторяет: – Помнишь, как кружилась тогда комната? Как карусееель! Как карусель!»
– Я не хочу! – Ванесса развернулась, выхватила из ящика тяжелый молоток для отбивания мяса. Размахнулась и грохнула по самой середине стола. По стеклу стремительно расплылись ломаные струйки трещин.