Спокойной ночи, детектив Саммерс!
Шрифт:
И желание Тома стать ближе к детективу, его заинтересованность – всё это привело к странному результату. Однажды, плеснув в бокал детектива Джона Саммерса далеко не первую порцию виски, Том облокотился на барную стойку – он рассказывал детективу старый и несмешной анекдот, который слышал от другого посетителя бара, – и не смог сдержаться: коснулся руки детектива, лежащей на стойке, а почувствовав чужое, притягательное тепло, накрыл ладонь детектива своей ладонью.
Прикосновение жгло, горело обжигающим пламенем прямо под кожей. Казалось, ещё чуть-чуть и на её поверхности выступят пузыри, сама кожа обуглится, слезет клочьями и обнажит горящую в эту самую минуту алую плоть, пахнущую горелым мясом и кровью.
Том внутренне замер, застыл, умер. Дыхание, биение сердца, сама жизнь – всё это замерло в нём, оставляя лишь одно ощущение – случайное
Но внешне Том остался спокойным. Он дорассказал старый и несмешной анекдот и улыбнулся. Детектив тоже улыбнулся, а затем рассмеялся: ему понравилось. Он залпом допил виски и вытянул свою ладонь из-под руки Тома. Не сбросил, не брезгливо выдернул, а вытянул медленно, проведя по открытой ладони Тома кончиками пальцев. Так не прерывают нежелательный контакт, так предлагают продолжить – приглашают в постель, чтобы заняться с избранным сексом и возвысить его в своих глазах или возвысится самому.
Том смотрел в глаза своего детектива достаточно долго, чтобы понять – он не ошибся, это было именно приглашение. Но в тот вечер Джон Саммерс решил свою судьбу сам. Он достал из заднего кармана брюк потрёпанного вида бумажник, выложил на барную стойку перед Томом двадцатку и сказал:
– Сегодня с меня хватит.
И Том его отпустил. В этот раз…
Но теперь он точно знал ещё кое-что. Когда он убьёт своего детектива, то сможет испытать куда большее удовольствие, чем обычно. Да. Это должно будет стать чем-то бесподобным, не испытанным им никогда ранее.
Осталось запастись терпением и дождаться гула мерзких голосов, дотерпеть, когда гул станет невыносимым – громким, болезненным, разрывающим мозг на куски и заставляющим страдать от каждого мгновенья, прожитого впустую в стаде этих тупых баранов, и снова накрыть ладонь детектива рукой и сказать "да", когда он позовёт к себе домой. И он сможет убить детектива Джона Саммерса. Он сможет испытать истинное счастье…
Матч "Гигантов"
Матч начинался в полдень. Джон подъехал к бару пораньше, чтобы посидеть в машине, ожидая окончания смены Кевина, понаблюдать за ним и подумать. Он не хочет отношений потому, что Кевин кажется ему подозрительным? Или Кевин кажется ему подозрительным лишь потому, что за последние полтора года он только и делает, что ломает голову над очередным преступлением Призрака?
Джон чуть не застонал, вспомнив о работе.
Кличку «Призрак» придумал какой-то умник из «Хроника Сан-Франциско 4 ». Сам же преступник никаким призраком не был. Типичный маньяк, убивающий приличных граждан Сан-Франциско. Из зависти, как долгое время считал и говорил всем сам Джон. Вплоть до шестого убийства – это был не бизнесмен, не управляющий, не директор компании. Студент. Обычный, мать его, студент, прибывший в город, чтобы повидать тётушку. Джон тогда даже обрадовался. Ну, как же? Нетипичное убийство, выходящее за рамки мании – это неизменно должна была быть ошибка. Именно на таких проколах и ловят маньяков. Родственные связи утопленного в ванной студента были раскручены до пятого колена. Все его однокурсники проверены на три раза – и ничего! НИ-ЧЕ-ГО! Даже соцсети, куда незадачливый паренёк регулярно выкладывал видео, ничего не дали. Пусто! Тишина! И никого, кого можно было бы найти, допросить и привлечь!
4
San Francisco Chronicle – ежедневная газета Сан-Франциско
С тех пор Призрак начал убивать практически без разбора. Женщины, как из высшего общества, так и обыкновенные проститутки. Мужчины всех уровней заработка, социального статуса и возраста. Не было больше зацепок. Не было догадок. И начальник Джона запросил помощи у федералов. А когда те приехали, оказалось, что его маньяк не такой уж и его (Джон занимался делом Призрака с первого убийства в родном городе, и по праву считал его дело «своим»!). Серии убийств происходили в Сан-Диего, Лос-Анжелесе и Сан-Хосе. И всегда по одному и тому же сценарию. Рядом с жертвой никто никого не видел. Странного поведения ни за кем из убитых не замечали. Просто находили их мёртвыми и всё. Ни свидетелей, ни улик, ни следов. Хотя нет. Один след
В итоге федералы оставили ему двух агентов, на помощь которых рассчитывать не приходилось. Ну, не мешали – и на том спасибо!
Джон достал из кармана сигарету и закурил. А через пару минут, взглянув на окурок, грязно выругался и выбросил его в окно. Призрак забрал у него даже удовольствие покурить.
В начале года Джон ликовал: на месте преступления нашли окурок! Жертва не курила, а окурок лежал себе рядом с телом, как будто не при делах. Джон тогда провёл все исследования, что только возможно. Ел, спал и практически жил в лаборатории. И оставил уставших от него лаборантов только когда они выдали ему первую зацепку: «Мужчина, возраст около 45 лет». Марка сигарет оказалась слишком распространённой, но вот пол и возраст – это уже было что-то! Тем более, что за предыдущий год ничего ни разу не удавалось найти.
Джон почти две недели ходил довольный, словно поймал маньяка, а не выкуренный бычок нашёл. Начальник ворчал, но открыто ругать не смел. Газеты затихли.
А на следующем месте преступления нашёлся другой окурок. Совершенно другой, и Джон сразу понял, что это значит. В тот момент, когда эксперт тихо шептал ему на ухо его же подозрения, он медленно погружался в своё прежнее состояние. Призрак водил его за нос. Второй найденный окурок был со следами помады и лежал в девственно чистой пепельнице. Джон запросил данные экспертизы, и его догадка подтвердилась – окурку было две недели. Всё моментально стало хуже! Журналисты, как-то прознавшие про подкинутые маньяком «левые» улики разразились морем статей о его некомпетентности. Лейтенант орал, по полной используя мощь своих немаленьких лёгких. А Джон начинал ненавидеть Призрака всей душой!
Следующее место преступления «подарило» ему пять разных окурков от пяти разных людей. Они были разложены в полной пепельнице по кругу. Но, ещё до получения результатов из лаборатории, Джон уже знал – они все не имеют к убитому никакого отношения. Ни, к сожалению, к его убийце.
А последнее место, где окурки были найдены, и то, как именно они были найдены, ставило точку в его догадках. В красивом белоснежном особняке, на чёрном деревянном столике в спальной, где лежал задушенный владелец всей этой красоты, окурками было выложено: «FUCK YOU». И никто теперь не сомневался, кому именно было адресовано это послание. Призрак же не поленился, взял телефон убитого, сделал снимок и отправил фотографию сей инсталляции в газету. Да-да! В ту самую «Хронику Сан-Франциско». Журналист, а Джон долго будет помнить и его имя – Дэвид Датчер, и его гадкую улыбочку, когда тот пришёл в участок для допроса, так и сказал, что «детектив верно угадал, именно Призрак присылает им новости для первой полосы». А уходя, добавил: «Если детектив допёр до такого очевидного факта всего лишь за год, то их сотрудничество с Призраком, пожалуй, затянется на несколько лет. Потому что такие бездарности, как он (это он сказал (зря) про Джона), явно не в состоянии будут найти такого осторожного и умного преступника, как Призрак». Обойдись мистер Датчер без последней фразы, в особенности, без того тона, которым она была произнесена, его нос остался бы цел, карьера Джона не подверглась бы угрозе, а сам он не был бы отстранён от службы на две недели с обязательным посещением мозгоправа. Но, что случилось, то случилось.
После того случая Джон и сам превратился в маньяка. Он уже не хотел спасти чьи-то жизни, не хотел распутать дело. Он хотел только одного: добраться до Призрака! Остановить его любой ценой. Убить, если иначе нельзя, но прекратить это издевательство. Однако, лето подходило к концу, а зацепок в деле маньяка Сан-Франциско как не было, так и не появилось. Зато появились круги под глазами, извечный недосып и ненависть ко всему окружающему миру.
Может, именно поэтому он принял приглашение и сейчас сидел в машине около бара «Red Jack».