Спокойствие, только спокойствие...
Шрифт:
Кровь.
Быстро ощупываю все лицо и замечаю, что кровь бежала не только из глаз, но и из ушей, а так же носа, из-за чего в носу так сухо.
— Джарвис?
— Да, босс?
— Как прошел эксперимент?
— Вероятность вашей выживаемости на последних стадиях составляла двадцать семь процентов.
— Не густо, — хмыкаю, зарываясь рукой в волосы. — Это что, я помереть могла?
— Так точно, босс.
— Верде, я из-за тебя чуть не сдохла, Зелень ты моя гениальная, чтоб тебя черти драли! Фонг, почему ты
В голове была гулкая пустота. Моих привычных сожителей не было в моей голове, из-за чего мне стало до жути неуютно и страшно.
По мозгам проехалось острое чувство одиночества и неестественной тишины лаборатории. Сглотнула подкатившийся к горлу ком неожиданной аутофобии, вперемешку с клаустрофобией.
Поежилась.
В лаборатории было слишком пусто, слишком тихо, слишком одиноко.
Кратковременный приступ паники заставил обхватить себя руками, и подтянуть к себе ноги, боязно поджав их.
Именно сейчас я поняла, что очень хочу, чтобы вернулись Верде и Фонг. Желанное избавление от голосов в голове, которое я тщательно холила и лелеяла в надежде, что когда все это закончится и все будет как прежде, себя не оправдало.
***
— Понимаешь, Василий, это о-о-очень интересно, получается, — протянула я, покосившись на стоящий у меня на столе череп, который автоматически и почти любовно погладила по чистой и гладкой кости, которую мы вымачивали в кислоте вместе с Верде. Да, было дело, мы подвергли Василия тщательной обработке лаком, из-за чего в тусклом свете ламп, череп зловеще сверкал своей лысиной.
Василий был идеальным собеседником, по моему мнению. Он молчал и слушал весь мой бред, безучастно и безразлично наблюдая своими черными глазницами, как у меня едет крыша от одиночества.
Я гребанный Шерлок Холм из сериала ВВС, потому что у меня тоже приступ гениальности, в котором я вслух рассуждаю, и всерьез спрашивая совета у Василия. У меня едет крыша от одиночества. Полтора года моими собеседниками были голоса в голове. После того, как Верде с Фонгом отчалили, у меня резко повысилась мозговая активность и я развела бурную деятельность, стараясь выматываться так, чтобы отрубаться там, куда придется. Выход в люди принес мне уйму головной боли и острого чувства того, что все вокруг идиоты, а я одна представитель «человек разумный» на всей земле.
Социопат.
Меня раздражали люди, тратящие свое время впустую, раздражала суета, меня выводило из себя буквально все, из-за чего я при первой же возможности закопалась в своем подземелье, нервно прикуривая и понимая, что блядь, я схожу с ума.
Ради интереса изучила психологию, и понимающе улыбнулась, найдя лично у себя столько отклонений от нормы понятия адекватный, нормальный человек, что впору идти сдаваться в психбольницу в крыло самых опасных и буйно-помешанных. Ну, а что? У меня дядя двоюродный
Я понимала, что у меня едет крыша, и что рвет башню, кидая из крайности в крайность, но сделать что-нибудь просто не могу, так как совершенно не контролирую этот процесс. На меня могла накатить депрессия и апатия, так что я могла тупо сидеть глазами к стенке и не реагировать не на что суток двое-трое, а могла в приступе вдохновения и активной работы мозга сварганить бомбу замедленного действия с навязчивой идеей немедленно испытать где-нибудь, чтоб жахнуло ого-го!
Я разговаривала с черепом. Я разговаривала и вела философские и научные беседы с черепушкой гениального ученого.
Я сошла с ума.
Единственное, за что цеплялось мое сознание, это на дикой и странной цели оказаться в мире Фонга и Верде. Увидеть их вживую, а не на листочках, что нашла на столе после пробуждения.
Никогда не думала, что Верде умеет красиво рисовать.
Я практически забыла всех тех родных, что оставила в той далекой жизни. Смутные образы старших братьев, одного двоюродного, а другого родного, приобрели черты Верде и Фонга. Из-за чего я поначалу бесилась, но позже просто смирилась.
Фонг был старшим, спокойным братом Лехой, который молча послушает и даст совет, а вот Верде ассоциировался как двоюродный брат Влад, который вечно ерепенился, как подросток, на любое поползновение в его сторону, хотя он был старше меня всего на год, а вел себя как взрослое дитятко. Умное, что нельзя отрицать, дитятко, но крайне вредное и ехидное.
Бабушка, любимая бабушка, мне было перед ней стыдно. Ее забрали родители с собой в город, а дом продали. Я была в деревне, наблюдала издалека за знакомыми лицами.
У Ксюши родился сын. Забавный карапуз, улыбающийся во все свои немногочисленные молочные зубы.
Подойти ближе не хватило смелости.
Пришло четкое понимание, что мне в их спокойном и тихом мире, окруженном бытовыми проблемами и уютом, места нет.
И я решила его покинуть.
Забавно, но именно это решение я приняла за день до того, как узнала, что времени на все это осталось немного. Резкая бешеная нагрузка, плюс Пламя и шизофрения в голове, а так же разделение, довольно-таки рисковое, так как рядом мы находились долго, не прошли без последствий.
Тело сдало. Нестабильное Пламя, которое я кое-как с горем пополам держала в узде, взбесилось, тоже не доставляя приятных ощущений и подрывая и так аховое, после всех потрясений, здоровье. Пламя в этом мире быть просто не должно, это противоестественно законам этого мира, но оно закрепилось за меня как за носитель и цеплялось, а мир пытался изгнать заразу. Тянули жизненные силы с двух сторон, что ослабило иммунитет и спровоцировало пробуждения раковых клеток.
Очешуенно, не правда ли?