Спор богов. Герои vs маги
Шрифт:
— Мясо я хоть сырое съем, хоть любое, главное, что это мясо, — широко улыбнулся Максим. — А то от этих морепродуктов я скоро покроюсь чешуёй, отращу ласты и обзаведусь жабрами.
— Не трепался бы языком попусту, — почему-то резко одёрнул его герой. — На острове тебя не было, когда водоросли жрали и кости в муку мололи и болтушку варили.
— Извини, — примиряюще выставил ладони вперёд Макс.
Уха оказалась ещё не готова, но благодаря этому, удачно пришлось к месту вяленое мясо, которое кинули в котелок и долили воды, чтобы не так солоно вышло. А пока варево
— Предупреждаю сразу — ничего особого не увидите. Времени мало, потому только минимум функций артефакта, — предупредил я новых знакомых.
Разложил артефакт, набил в принимающую камеру песка и крупные кости от рыбы, оставшиеся от приготовления ухи, потом вывел на экран графический редактор и нарисовал тонкую пластину из самого дешёвого и быстро синтезируемого металла.
— И? — спросил Николай, когда я отошёл от артефакта.
— Ждём полчаса, потом увидите чудо.
— Чудо мы и так видели, — хохотнул Максим. — Ты так забавно крутил руками перед собой и что-то там шептал.
Окружающим не видны голограммы? Интересный факт.
Уха успела свариться буквально на минуту раньше, чем пришло сообщение, что синтез элементов и изготовление детали произведены. Радзиховский даже снял пробу с варева. Почмокал губами, сообщил, что "усё готово, садитесь жрать, пожалуйста", и снял котелок с костра, и тут же следом над артефактом засветилась заполненная шкала визуализации процесса синтеза.
— И у меня всё готово, — сообщил я.
— Показывай!!! — в один голос крикнули знакомые.
Когда я вытащил полоску металла толщиной в три миллиметра, пятнадцать сантиметров длиной и четыре шириной, они были в первый момент разочарованы.
— И это всё? — протянул Максим.
Первым дошло до Радзиховского.
— Из песка и костей ты сделал железо?! — вдруг произнёс он. — Из любого песка или особого? А сколько можешь таких штук смастерить? А большего размера?
— Из чего угодно, даже из воды могу. Но будет долго.
И вот тут их проняло.
— Железо из воды? — широко распахнул глаза Николай и тут же предложил. — Покажи, а?
— Долго, Коль, потом как-нибудь. Да и заряжаться артефакт сейчас будет. А вообще, вот этот арбалет я сделал из камней. И с ним, потом, десяток врагов прикончил.
— Десять человек? У нас Колька уже с полсотни фрагов, наверное, набил, — махнул рукой Терентьев.
— Да помолчишь ты? — резко бросил ему Герой. — Это тебе игра, что ли? А враги, сколько фрагов набили на нас, а лута, а?
— Парни, заканчивайте собачиться, — пресёк начинающуюся свару Радзиховский. — Начинайте уху хлебать, пока горячая.
Уха была не просто горячая, а живой кипяток, да ещё в жаркий полдень… ух, пробрало с первой ложки, досталось и языку и нёбу, теперь с них точно кожа слезет. Ели долго, наверное, полчаса целых. За едой разговоров никаких не вели, зато потом, когда посуда была опустошена, а ложки спрятаны в карманы (со мной своей поделился Николай, зачерпывали ей по очереди из котелка), меня вновь забросали вопросами: что, почему, как, насколько, когда и так далее.
— Легированную
— Арбалет долго делал? — спросил Радзиховский.
— Долго, очень.
— А ты ткань не делал? — вдруг спросил мой коллега.
— Ткань? — озадачено переспросил я. — Знаешь, даже в голову не пришло ничего такого. У меня про тряпки ни разу сообщения не было — стекло, металл, пластмасса… нет, не помню такого.
— А попробовать?
— Коль, время, — напомнил товарищу Терентьев, — нам выходить пора. В лагере проверим твою идею насчёт ткани.
Собрались быстро. Я, наученный горьким опытом, перед выходом зарядил арбалет, сделав проверочный выстрел.
— Что до этого не сделал так же? — полюбопытствовал мой проводник.
— От воды сильно ржавчиной покрылся, опасался, что тетива может лопнуть, если несколько жилок в ней ржа съела. Да и хорошо, что не зарядил — вас это спасло.
— Хм, — хмыкнул задумчиво парень.
Дальше мы шли молча, вертя по настоянию Максима головами на все триста шестьдесят градусов. Пояснил, что тут встречаются разбойничьи шайки, которые могут из засады напасть, а маскируются некоторые так искусно, что не заметны до самого последнего момента. Спасает землян от быстрой гибели лишь несдержанность местных: тем никак не хватает терпения подпустить жертв в упор, чтобы парой ударов прикончить, выскакивают метров за десять-пятнадцать. Если есть лучники в засаде, то те спускают стрелы ещё раньше — с двадцати и дальше метров.
На три километра от берега тянулась каменистая пустошь, изрытая мелкими оврагами и трещинами. Никакого травяного покрова, лишь пучки жёсткой травы, мелкий кустарник и редкие, корявые, невысокие деревца. И только через три километра земля стала более плодородной, меньше попадалось камней, больше травы и тянулись выше деревья. На равнине стали выползать бородавки холмов.
— Немного осталось, — сообщил мне проводник, — еще минут тридцать, вон тот холм обойдём и на месте… тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, — поплевал через плечо он.
К счастью, надежды на благополучный исход нашего путешествия полностью оправдались. И через указанный промежуток времени, мы со спутником подошли к холму, на макушке которого стоял частокол из заострённых бревён.
— Слушай, — посерьёзнел он. — Я вперёд пойду, предупрежу своих, что ты Герой. А то могут, не разобравшись, нас на копья поднять.
— О-кей, топай.
Приняли меня с шумом и помпой. За ворота вышел сам глава небольшого поселения землян — Макаров Иван Андреевич, которого большинство, за глаза и при хорошем настроении начальства, называли Макаром.