Спор о Дьюне
Шрифт:
– Умный хозяин сумеет по всякому использовать свое добро. И если наши жены задержатся...
– Но ты не... ты ведь не имеешь в виду...
– Моуди заикался, пока чей-то смешок не прервал его.
– Подождите-ка, - вдруг произнес Дотриш.
– Бен кое о чем мне напомнил... Я имею в виду не конкретное насилие над пугливой оленихой, Эзра, а вообще все наши контакты с животным и растительным миром Дьюны. Нам придется хорошо подумать, что допустимо брать на Землю. Скажем, меня терзает соблазн привести домой несколько фунтов этих богатых никотином листьев.
– Да, ты прав, - кивнул врач.
– Нельзя занести домой инопланетную инфекцию. Мы сможем взять лишь то, что можно как следует простерилизовать. Все остальное полетит за борт.
– Несомненно, - согласился Дотриш; уголки рта у него грустно опустились.
– А перья вы можете стерилизовать?
– в тревоге спросил Сэм Гейнор.
– Да, конечно! С помощью ультрафиолетового излучения. А потом обработаем их инсектицидом, чтобы удалить птичьих паразитов.
– Паразитов?
– Сэм Гейнор с явным подозрением уставился на пластиковый мешок, наполненный яркими перьями.
– Ну, Сэм, размышляешь, что весит больше? Фунт перьев или фунт камней?
– спросил Лоренс с совершенно бесстрастным лицом.
– Что?
– Гейнор снова взглянул на мешок.
– Кончай, Лоренс, - сказал он, когда социолог расхохотался. Сэм подхватил свое пестрое сокровище и вышел из столовой, что-то виновато бормоча.
– Не заводи его, Лоренс, - сказал Кен.
– Ты ведь знаешь, у него низкая точка кипения. Нам не нужны споры друг с другом.
– Лучше решить это дело сейчас, - заметил Ли Лоренс уже без следа насмешливости на лице.
– Он может обнаружить, что для его перьев нет места на корабле. Гораздо важнее взять с собой образцы минералов и лекарственных препаратов.
– Да, но ведь перья почти ничего не весят, - заметил Вик Солинари.
– Весят, не весят... Почему мы вообще должны уезжать отсюда?
– взгляд Лоренса метался от одного лица к другому, губы его кривила горькая усмешка.
– Почему?
Этот вопрос повис без ответа в напряженной тишине, последовавшей за вспышкой социолога. Кен понял, что в душе каждого идет борьба между неосуществившимися надеждами и привитым с детства послушанием закону. Им не хотелось покидать Дьюну. Они признали это решение правильным, однако сознание выполненного долга никого не сделало счастливым.
– Почему?
– Кен словно со стороны услышал свой голос.
– Потому что исторический опыт доказал, что две разные цивилизации не могут сосуществовать на одной планете. Результат очевиден - конкуренция, прямая агрессия и - разрушение! Бог свидетель, как я не хочу покидать Дьюну... Но если мы останемся здесь, хрубанов ждет судьба Сиванны.
– Теперь я понимаю, почему в старину так часто использовали геноцид для решения проблем, подобных нашей, - заметил Бен с невозмутимым видом.
– В конце концов за открытием Америки последовало массовое истребление индейцев. И наши предки сняли сливки с молока. А ведь у них
– голос Аджея упал до шепота.
– Бен, ты что, рехнулся?
– завопил Лоренс; глаза его расширились до ужаса.
– Ты болен, Аджей!
– воскликнул Моуди.
– Что с тобой?
Бен улыбнулся, откинувшись на спинку кресла.
– Я просто думал вслух. Надо было высказать это... высказать и забыть.
Судя по выражениям лиц собравшихся в комнате мужчин, такая идея приходила в голову каждому; это была отвратительная, мерзкая мысль. Бен был прав. Стоило высказать ее, ощутить ее кровавый аромат - и отбросить навсегда.
– Вот почему введен Принцип Раздельного Существования, - задумчиво произнес Кен.
– Мы прогрессируем, мы развиваемся, что и доказывает ваша реакция. Что ж, если мы справимся с проблемой, решим этот спор о Дьюне, то история обессмертит наши имена.
Он опустил на стол пустую чашку. Ему хотелось еще кофе, но Кен не горел желанием задерживаться в напряженной атмосфере обеденного зала.
– Док, дай-ка мне что-нибудь взбадривающее, ладно, - попросил он. Хочу поработать ночью.
– Зачем ты разбираешься с этим ревом и мурлыканьем, Кен? К чему нам сейчас язык туземцев?
– спросил Лоренс.
– Не знаю, - честно отвечал Кен, ожидая, пока доктор выберет для него стимулятор, - но я не могу бросить это дело. По крайней мере, хоть какое-то занятие...
– Знания никогда не бывают лишними, - заметил Дотриш, перебирая тщательно выполненные рисунки растений.
– Мне бы хотелось иметь список их названий на языке хрубанов, - он похлопал по пухлой папке ладонью.
– Для моего отчета и собственного удовольствия, - он благосклонно посмотрел на Кена.
– Скажи-ка, Хрул не собирается завтра в свою деревню?
– спросил Солинари.
– Мне хотелось бы ее осмотреть.
Кен утомленно потер лицо, ожидая пока подействуют пилюли Моуди.
– Хрул ничего не сказал о том, сколько он намерен у нас оставаться. Но мне бы хотелось сделать побольше записей его речи.
– Знаешь, - задумчиво произнес Ли, - пожалуй ты прав. Чем скорее ты выучишь их язык, тем лучше.
– Разумная мысль, - одобрил Аджей.
– Надо же как-то общаться. М-да... Ладно, Кен, когда ты составишь свой первый словарь, я тоже немного помяукаю...
Рослый ветеринар встал, потянулся до хруста в суставах и, с неожиданным для человека таких габаритов проворством, выскользнул из комнаты.
– Эй, Бен!
– Дотриш ошеломленно уставился в опустевшее кресло, потом перевел взгляд на ухмыляющегося Кена Рива и покачал головой. Удивительный человек! Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Ну кто еще хочет изучать язык этих хрубан? Такой возможности больше не представится.
– Нам не долго осталось ею пользоваться, - мрачно заметил Лоренс. Он посмотрел в окно, в ту сторону, где за полями и рощами петляла река и добавил: - Я бы отдал свою левую руку, чтобы узнать, что происходит сегодня вечером в деревне Хрула.