Шрифт:
Ромэн Яров
Спор
Не люблю обострять отношений с людьми, но после того, как слесарь дважды проигнорировал мой вызов, я рассердился. Еще одна записка, опущенная в ящик на двери домоуправления, гласила: "Сколько может продолжаться это безобразие! Третий раз вызываю в квартиру 18 слесаря, Если опять никто не явится, произойдет большая неприятность".
Мой отчаянный, вызванный крайними обстоятельствами поступок был совершен в субботу. Остаток дня, ночь и утро следующего я провел с жуткой решимостью в душе. В таком состоянии я находился до тех пор, пока не раздался звонок.
–
– крикнул я, подбежав к двери.
– Слесаря вызывали?
– прозвучал голос с площадки.
Я открыл и, не поглядев на прибывшего, с достоинством двинулся в комнату. А он шагал следом. Я приблизился к батарее, положил на нее руку, сказал взволнованно: "Гайку подкрутить надо, а то вода капает". Повернулся к вошедшему. И как будто бы батарея упала мне на ноги... Передо мной стоял человек с продолговатой, в полтора раза длинней, чем нормальная, головой, лысый, с ушами, свисающими до плеч. Одежда его походила на костюм пожарника, надеваемый для участия в прикладных соревнованиях: столько на ней было цепочек, крючков и разных непонятных металлических предметов.
– А-а... где дядя Коля?
– спросил я, цепенея от ужаса.
– Какой дядя Коля?
– любезно осведомился незнакомец.
– Слесарь из домоуправления.
– Не знаю. Я прибыл по вашему вызову и имею задание оказать помощь, о которой вы просите.
– Простите, но вы-то сами кто?
– Я прибыл сюда с планеты Амос, расположенной в созвездии Лебедя. Так вы его называете...
– Чайку не хотите ли?
– пробормотал я.
– Да погодите, я телевизор выключу. Орет, проклятый...
– Нет, нет, не надо, - остановил меня амосеянин.
– Я пока насыщаюсь информацией.
– Но почему же именно ко мне?
– воскликнул я, постепенно смелея.
– Мог ли ожидать я, скромный человек...
– Это произошло вот как, - сказал амосеянин.
– Давно уже производительные силы нашей планеты достигли такого уровня, что мы могли установить контакт с разумными существами других миров. А у нас ничего не получалось. Безлюдье какое-то во вселенной, просто кошмар. Но мы решили, что связь должна быть установлена любыми средствами. Созданная с громадным напряжением сил установка сконцентрировала всю энергию машин, размещенных на площади в триста тысяч квадратных километров, в единый мощностной поток и направила его в космическое пространство. Сужаясь постепенно, этот поток превратился в тонкую иглу, которая и уперлась в ящик на двери, где была ваша записка. Немедленно изображение знаков попало на Амос, немедленно был пущен в действие нейтринно-криогенный анализатор, который расшифровал содержание записки, составил словарь всех остальных слов вашего языка и выдал семьсот сорок два варианта возможной опасности. Разумные существа в беде, они просят помощи! Немедленно мне, как главному специалисту по эксплуатации всех механических сооружений планеты, было поручено выучить ваш язык, прибыть к вам и оказать все необходимое содействие.
– Да когда же вы успели?
– изумился я.
– Ведь вчера только записка была опущена в ящик. И как вы преодолели такое расстояние?
– Ну, счет времени - понятие относительное, - сказал амосеянин.
– А прибыл я сюда с помощью телетранспортировки. Меня
– Да вот гайка у батареи отошла, - смутился я.
– Вода капает, приходится миску подставлять. Был бы у меня ключ разводной - конечно, и просить незачем было б.
Амосеянин подошел к батарее, тронул гайку.
– Этот вариант помощи в числе семисот сорока двух не значился, пробормотал он.
– Дело обстоит сложнее. Тем более что все не так.
– И повернулся ко мне.
– У вас рядом стоят два прибора: один - для отопления, другой - чтоб получать изображения. Зачем? Лишнее место занимать!
Он взялся за торцы батареи, замер на миг, напрягся - и ребра ее вплотную приблизились друг к другу. Он провел по ним несколько раз рукой, как гончар по незастывшей глине. И вдруг получился куб. На лицевой стороне его оказалось то же изображение, что было на экране телевизора, но только больше и четче. А экран погас.
– Что вы сделали?
– закричал я.
– Ведь это же совершенно разные предметы!
Он улыбнулся снисходительно, склонил набок голову, развел руками.
– Ну что вы, ведь так было на заре развития техники. А сейчас любой ученик знает, что главное - это совмещение функций. И ведь вот этот предмет, - он дотронулся до телевизора, - совершенно другого назначения. Сейчас налажу...
И тут раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стоял хмурый дядя Коля - слесарь из домоуправления. Он был в синей брезентовой робе, покрытой серыми и коричневыми пятнами, и каком-то сплюснутом берете, а в руках держал клеенчатую хозяйственную сумку. Там был слесарный инструмент.
– Привет, - сказал он и пошел, топая башмаками, в комнату.
– Написал-то уж, написал! "Третий раз вызываю, будет неприятность!" Одни вы, что ль, у меня? Дом-то вон какой, все рвут. Чего надо, говорите.
Он встал возле батареи, глянул мельком на амосеянина. Деловое выражение его лица не сменилось удивленным. Мало ли что у людей бывает, походишь по квартирам - и не такое увидишь. Я же не мог выговорить ни слова, да и не знал, что сказать, только протянул дрожащую руку к батарее, на которую неведомой силой был переброшен с экрана телевизора и увеличен в размерах комментатор по спортивным вопросам.
– Польская, что ль?
– спросил дядя Коля деловито.
– Видал такие, видал. Музыкант один живет в доме тридцать один, вот у него.
– Да что ты, дядя Коля!
– отозвался я слабо.
– Ну где ты мог видеть такие...
– Видел, говорю, - сказал сердито дядя Коля.
– Музыкант живет в доме тридцать один. У него тоже польская. Еще лучше. Потом здесь фокус смещен.
– Позвольте, - вмешался амосеянин, - может быть, у того человека, о котором вы говорите, конструкция действительно лучше, но уж насчет наладки, можете мне поверить, здесь все совершенно верно.
– Конечно, каждый свою работу хвалит, но только я скажу, чтоб обиды не было: фокус смещен. А то тоже пишут - будут неприятности!