Спорим, будет больно!

Фарди Кира

– Нет, а на этой странице спрятался шедевр: финское радужное мороженое.

Я вижу, что мажор издевается, но сижу, зажатая с одной стороны столом, а с другой – Арчи, и задыхаюсь от нехватки кислорода и личного пространства.

– У тебя прямо дар бесить людей! – вскрикиваю уже громче, отталкиваю его и вскакиваю. – А ну-ка не вынуждай меня повторять!

Мы стоим друг против друга, глаза в глаза. Он смотрит сверху вниз, я опять чувствую себя мухой, вот только не простой жужжалкой, а настоящей цеце: еще одно

его движение, и вцеплюсь зубами в глотку.

– И не думал, – спокойно отвечает Арчи и мило улыбается залу, замершему в предвкушении развлечения. – Не хотите мороженое, как хотите.

«Вот гаденыш!»

– Что случилось?

Из-за барной стойки выходит элегантная женщина неопределенного возраста. Ей можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет, настолько ее лицо ухожено и безэмоционально. На ней тоже фартук, и чувствуется, что именно она хозяйка банкета. Она идет через зал, переступает красивыми ногами в туфлях на высоком каблуке, и взгляды всех мужчин прикованы только к ней.

– Вот это мадам! – присвистывает Венька, но, поймав стрелу из глаз Арчи, захлопывает рот.

– Ничего, мама, все в порядке, – поворачивается к даме мажор.

Вблизи виден возраст, умение властвовать и повелевать тоже наложило свой отпечаток на лицо леди. Она улыбается, показывая идеальные зубы, но синие глаза такие же холодные и равнодушные, как у сына.

– Простите, девушка, мой сын очень серьезно относится к работе. Так, какое мороженое вам принести?

И я тушуюсь под двойной атакой.

– Фисташковое, пожалуйста.

– Два шарика или три? – спрашивает Арчи, глядя мне прямо в глаза.

Я вижу в его зрачках свое отражение, но не могу отвести взгляда. Чувствую себя кроликом, парализованным ядом смертельно опасной змеи.

– Один.

Чертов голос дрожат.

– Сиропом полить?

– Н-нет.

А теперь заикаюсь. Совсем спятила!

Но Арчи разворачивается и идет к стойке бара. Ни плечом не шевельнет, ни лопаткой, и я наконец выдыхаю.

– Варь, что это было? – наклоняется ко мне Венька.

– Ничего.

– Нет, явно между вами кошка пробежала. Вы уже знакомы?

Вдруг одноклассник шарахается в сторону, словно только что не прижимался к моему боку.

– Что за?

Рука в белоснежной рубашке ставит перед моим носом розетку, на которой лежит вафельная трубочка с тремя разноцветными шариками мороженого, хорошо сдобренного кленовым сиропом.

– Ваш заказ, барышня, – говорит ехидно Арчи надо мной.

Я поднимаю голову и цежу сквозь зубы:

– Ну ты и козел, Арчи!

Глава 7

Эта сельская девчонка не идет из головы. Забралась на чердак, засела там и обустраивается как дома. Ее темные глазищи так и сверлят меня, так и испепеляют взглядом, а я как идиот смотрю на пухлые губы и представляю, какие они на вкус.

Вот и сейчас

смотрю, как она удаляется по боковой улице, а в груди будто раскаленным железом жжет. И внутренности пластами выворачиваются наизнанку.

Что б пусто было этой деревенской ведьме!

Бросаюсь следом, забыв о приятелях. Зачем, не знаю сам, отчего-то непременно нужно узнать, где живет эта девчонка. И это желание сильнее меня.

Шагаю быстро, не замечая ничего вокруг.

– Арчи, ты куда?

Меня догоняет Тоха.

– Твоя бабушка, вроде бы, за рекой живет, – напоминает и Виталя.

– Ш-ш-ш! – прикладываю палец к губам.

Девушки вместе с мужчинами скрываются за поворотом. Я дергаюсь следом, но мозг вдруг включается в работу.

«Что делаешь, спятил?» – вопит возмущенно нутро. – В сталкера превратился?»

Я замираю на углу: одно дело шагать в том же направлении, что и заноза, и совсем другое – преследование.

Все же дергаюсь в переулок, но приятели хватают меня за руки.

– Стой! – шипит Тоха. – Спятил? В кутузку хочешь попасть?

И я будто выныриваю из воды на белый свет. Тут же возвращаются звуки и краски дня. Нет, нужно выгнать скандалистку с чердака. Срочно!

– Арчи, не парься, – хихикает вдруг Виталя. – С девочками еще встретимся.

– Как?

– Есть способ.

Что-то на сердце опускается тяжесть. Я прекрасно знаю все подлые приемчики Витали. У него хитрый и изворотливый ум, видимо, природа компенсировала недостаток роста змеиной натурой. Уже много раз мы с Тохой вытаскивали этого мелкого говнюка из передряг, но жизнь его ничему так и не научила.

– Ну?

Я хватаю Виталю за грудки и подтягиваю к себе.

– Эй, ты чего? Грабли убери! – верещит он. – Я просто сунул пухленькой гусенице записку с номером.

– Твою ж мать! Паршивец! – я замахиваюсь кулаком, Виталя приседает. – Сдались тебе деревенские девки? Или думаешь, твой папаша или моя мамаша разрешат иметь с ними шуры-муры?

– А им и не обязательно знать.

– Точно. Где предки, и где мы, – поддерживает Виталю Тоха.

– Ну что нам в деревне делать? – ноет мелкий, пряча глаза. – Скукота! Хотел просто развлечься. Кобылки необъезженные, на городских шалав не похожи.

Слово «кобылки» все дерьмо внутри взбалтывает. Я встряхиваю Виталю за воротник, но Тоха бросается между нами.

– Харэ агриться, Арчи, заканчивай с наездами! На наших девках пробы ставить негде, к любому в койку прыгнут, а это свежачок. Прикольно же. Мы же только поиграем.

– Да пошли вы! Могли бы в столице зад протирать, чего за мной поперлись?

С одной стороны, я понимаю пацанов. Клубы и бары им поднадоели, а здесь в деревне экзотика.

Но с другой…

Все же приехали помочь матери сделать праздник для бабули, не хотелось бы фейсом об тейбл…