Спорим, это мальчик!
Шрифт:
Признаюсь, я не сразу понял, почему они назвали себя «Панды». Только потом я сообразил, что они вложили в это название особый подтекст. Синяки под глазами, следы побоев — по-детски непримиримый взгляд на проблему насилия в семье.
Блестяще! Я был в полном восторге и безумно гордился своими ученицами.
Мэтью
«Панды» закончили песню «Персональная тучка». Пока звучали аплодисменты (больше всех неистовствовала миссис Шерман, которая прямо-таки лопалась от гордости за подружку своего сыночка), я заметил, что Сэм смотрит в зрительный зал.
Он улыбнулся Джейку и его отцу, Тайрону и его мамуле, подмигнул мне. И вдруг я заметил, как изменилось, застыло его лицо.
В
Катастрофа
Я сказал:
— Это та малышка, которую мы видели у Бертонов.
— А она талантливая, — сказала Оттолин.
— Наверное, — отозвался я. — Для канадки.
Мы засмеялись, и тут я заметил, что девочка все еще смотрит на нас. Зло как-то смотрит, враждебно. На одно малюсенькое мгновение у меня мелькнула мысль: что это с ней? Мелькнула и пропала.
Мэтью
Казалось, в зале на несколько минут замерли все звуки, пока Сэм смотрел в упор на своего папашу, а остальные «Панды» стояли вокруг с растерянным видом.
Будут ли они петь еще? Должны ли прозвучать какие-то слова в промежутке между песнями? Или они просто нагнетают напряжение? Во всяком случае, зрители что-то почувствовали, кое-кто начал перешептываться, кто-то нервно засмеялся.
Может быть, миссис Картрайт почуяла, что с ее драгоценным концертом творится неладное. Она поднялась на ноги, как будто собиралась взойти на сцену и объявить следующий номер.
Сэм медленно перевел взгляд на директрису.
— Давай, Зая, — произнес он в микрофон, и Зая начала отбивать темп по деке гитары, в стиле хеви-метал.
Ритм был жесткий, резкий, он звучал куда быстрее и злее, чем в предыдущей песне.
И гораздо, гораздо громче.
Зая
Мы много репетировали, но никто из нас не подумал о том, как перейти от «Персональной тучки» к «Хулиганке».
Сейчас, задним числом, я понимаю, что гнетущая пауза Сэма сработала лучше всяких корявых пояснительных слов, но в тот момент мы все аж вспотели от смущения и страха. Какого черта, что он делает, этот Сэм?
Наверное, от волнения я бессознательно крутила регулятор громкости на своей гитаре, потому что вступительные аккорды прозвучали с такой силой, что нас чуть не смело со сцены.
Я сознавала только две вещи: что зрители смотрят на нас с испугом и что прерваться и начать заново ни в коем случае невозможно.
Короче говоря, «Хулиганка» налетела на зрителей, точно обезумевший поезд. И это еще Сэм не начал петь…
Мэтью
Какие-то странные флюиды пошли на нас со сцены, и все в зале это почувствовали.
Сэм сделал пару шагов вперед, широко расставил ноги, как будто приготовился к драке, уставился в пространство чуть выше зрительских голов и запел.
Нет, если вдуматься, «запел» — неподходящее слово. «Заорал» — тоже не годится. Это было не пение и не крик, это было нечто запредельное — чистая, невероятно прекрасная ярость, как будто ее выкроили прямо из души тупым ржавым ножом.
Мама велит Носить мне косички, Папа ворчит: — Ну что за привычки! Ты человек Или клоун из цирка? Взрослые вечно Читают морали, СовсемМиссис Картрайт
Честно говоря, понятие «школьная самодеятельность» не предусматривает тех кошмарных выкриков и воплей, которые неслись со сцены. Я почти уверена, что расслышала, как ученица Лопес произнесла слово «задолбали». Является ли это слово нецензурным? По крайней мере, очень на то похоже. Я повернулась к мистеру Браунлоу, члену городского совета, который сидел рядом со мной, и попыталась извиниться. Разумеется, он ни слова не мог расслышать.
Елена
Мы понимали: сейчас происходит совсем не то, что было на репетициях. Это был совершенно новый Сэм, он поднимал нас ввысь, тащил за собой вместе с музыкой. Было жутковато, но очень здорово.
Мэтью
Не спрашивайте, как реагировали зрители. Я не мог оторвать глаз от Сэма. Он меня просто загипнотизировал. Думаю, что и других тоже.
Тут было настоящее, неудержимое чувство. Музыка говорила о том, что хоть раз в жизни чувствовал каждый из нас, но большинство не решалось даже заговорить об этом — не то, что спеть вот так, при всех.
Сжимая кулаки, Сэм начал второй куплет.
Хочу быть собой, Кому непонятно? Но что ни случись, Сразу я виновата. Училка зудит: — Пора измениться. Я к тебе обращаюсь, Напрасно стараюсь, Об стенку горохом, Как говорится!Ух, вот это рискованно! Сэм как будто выплюнул последние строчки. Нельзя было не узнать миссис Картрайт! Школьники, не веря своим ушам, завопили и захлопали.
Миссис Картрайт
Я заметила, что в конце второго куплета кое-кто начал оборачиваться в мою сторону. Я улыбнулась, продолжая похлопывать ладонью по колену в такт музыке. Разумеется, девочки не имели в виду какое-то конкретное лицо. Речь шла о старомодных авторитарных учителях, совершенно непохожих на педагогический состав школы «Брэдбери Хилл». Общий тон песни мне решительно не нравился, но я решила переждать ее с улыбкой.
Мэтью
Шуточка на тему Картрайт вывела публику из транса. Мы уже не пугались происходящего на сцене. Мы начали получать удовольствие от выступления. Впервые в жизни на школьном концерте говорилось о том, как есть на самом деле, а не о том, как хотелось бы родителям и учителям.
Когда три девчонки подхватили припев, выкрикивая слова зрителям в лицо, мы дружно начали хлопать в такт.
Хулиганка, хулиганка, Отбилась от рук. Хулиганка, хулиганка, Хуже всех вокруг. Хулиганка, хулиганка… Да, я такая!