Спорим, мы не разведемся?
Шрифт:
Очухавшись, Беляш вновь побежал за мухой, надеясь поймать ее и съесть как можно скорее. Нечего всяким несносным букашкам залетать на его территорию без его царского пушистого разрешения!
«Вжиии вжии вжии» — повторялось из раза в раз. Муха словно издевалась, но Беляш привык. Наконец, он вновь сменил тактику, изображая из себя глупого, немощного и несмышленого зверька. Так что разбитая ваза пошла только на пользу его «имиджу».
Муха в конце концов смелеет и опускается все ниже, где и начинается территория белого и беспощадного зверя.
Затем котик мяукает, расстраиваясь, что переборщил и съесть нечего — раздавил.
Больше ничего особенно не происходит — двуногих все нет, а новые играбельные букашки в окошко не залезают. Да и закрыли, вредные сожители, всевозможные щели и окна — нет ни одной дырочки, откуда насекомое могло бы попасть к нему ареал обитания.
Некоторое время Беляш спит, надеясь, что хоть так он снизит время в одиночестве. Потом снует по квартире, перемещаясь из одного угла в другой. В какое-то время дико хочется кушать, но о нем абсолютно все забыли. Может, совсем бросили, оставили одного погибать? Без еды? Без какого-либо шанса на общение? И выживания?
Вот так. Никому ненужный. Одинокий. Белый «волк» среди маленькой прерии, на которой он не просто единственный хозяин, но и в принципе единственный.
Когда надежда совсем исчезает входная дверь открывается. Его двуногие возвращается, и котенок радостно бежит их встречать. Он мяукает, возмущается, что их так долго не было. Радуется, что они пришли, вернулись, не бросили, не забыли о нем, но, кажется, что они его не замечают — настолько сильно увлечены друг другом.
Он орет громче, но тщетно.
Да, что происходит-то? Он, что, стал невидимкой? Незаметным? Это очень плохая суперспособность!
Двуногая что-то убирает в огромный белый шкаф, откуда всегда веет холодом и где полно еды. Хотел бы Беляш открыть своего тезку по цвету, но так и не разгадал, как открывается этот механизм. А двуногие на раз два открывают и закрывают.
Девушка бросает что-то на стол, а затем удаляется в спальню. Они настолько увлечены друг другом, что Беляш чувствует себя третьим лишним.
«Э, а я?» — немой вопрос застревает на его маленькой миленькой мордочке. Как они вообще могли о нем, таком беленьком и красивеньком забыть? Как о нем вообще возможно забыть?
И как они посмели его не покормить? Оставили одного, забыли о нем, а теперь пришли и не покормили!
От досады Беляш громко замяукал, но никакой реакции.
Обиженно котенок полез на стол, что ему обычно запрещали делать, и там нашел маленький бумажный пакетик. На какое-то время от обиды он отвлекся на новую, хоть и очень странную игрушку.
Хотели бы спрятать, спрятали бы получше, не правда ли?
Игрушка продержалась не долго. Беляш пару раз ее погрыз, еще несколько раз потряс, а затем случайно всковырнул ногтем. Бумажка мгновенно разъехалась пополам, и оттуда посыпался белый песочек.
Беляш испугался, отпрыгнул.
Попробовал на вкус… слишком приторно.
Но, ведь когда еды совсем нет, выбирать не приходится? В свободной прерии, в полном одиночестве, он и не такое ел! И ничего. Вот и с удовольствием схомячил, что чувство голода утихомирить.
Беляш ведь не знал, к каким это последствиям приведет. Затошнило его уже буквально через час…
Этот вечер с повторным предложением и обоюдным желанием завести ребенка, с плавным переходом в возбуждающую и взрывающую все ночь, мало что могло испортить.
Но это испортило.
Я проснулась от звука чьей-то рвоты. Не сразу поняла, что происходит, но потом поспешила в коридор. Там Беляш содрогался всем телом. Сначала я подумала, что он опять нализался шерсти, вот его и тошнит, но когда увидела странную желтую пену, все же начала паниковать.
События вчерашнего вечера неожиданно прокрутились со стороны маленького белого котенка. И я ахнула: мы оба забыли его покормить!
— Боже, Беляш, прости меня пожалуйста! — тот лишь фыркнул, отплевываясь от своей слюны.
На шум поднялся Гриша. Он сонно смотрел то на меня, то на котенка, пытаясь понять, что происходит.
— Так, я уберу, — он первым умчался в ванную, притащил туалетную бумагу и начал заботиться о котенке.
Я поспешила на кухню, чтобы дать котенку корм, и только потом осознала масштабы проблемы. Он утащил пакетик с сахаром, разорвал его и съел часть, потому что, слава богу, внушительная сохранилась на полу.
Паника мгновенно охватила меня.
Гриша как раз зашел в кухню, неся несчастного зверька на руках. Выглядел котенок крайне плохо. Слабым, беспомощным, вялым, бессильным.
— Мы забыли о нем вчера, да? — Гриша озвучил и подтвердил мои опасения. — И он в отместку сахар сожрал?
— Господи, что делать? — на глазах навернулись слезы, а паника окончательно взяла надо мной верх.
— Можем дать ему воды и понаблюдать за ним, — заговорил Гриша. — Но, видя твое состояние, думаю, лучше сразу собираться в ветеринарную клинику, чтобы посмотреть, не сожрал ли он чего кроме сахара.
Я кивнула. Муж выглядел спокойным и рассудительным. Я не стала его упрекать, или что-то ему говорить: мы оба вчера накосячили. И уж лучше кто-то из нас сохранит трезвость рассудка, чем мы оба его потеряем.
Пробегая мимо второй комнаты, замечаю, что по полу разбросаны осколки вазы. Разбитой вазы. Ахаю, в страхе ежусь.
— Что такое? — спрашивает Гриша. Беляш все еще у него на руках, и муж гладит хулиганистогго зверька, успокаивая.
— Ему еще осколок мог попасть… — обрываюсь на полуслове, потому что моя фантазия сама додумывает всякие ужасы. Рукой махаю в сторону, Гриша видит разбитую вазу, качает головой, и уводит нас в спальню.