Спорим на разбитое сердце?

Морган Ирма

— Ты плачешь? — удивленно спросил Август, наблюдая, как тушь девушки превращается в обычные чернила под глазами.

— Да не плачу я! — Элинор воскликнула эмоционально, озлобившись на себя. — Просто не смотри на меня так, мудак.

Она толкнула его рукой в плечо, чтобы сократить расстояние между ними. Двумя безымянными пальцами она осторожно стерла влагу под глазами, размазав тушь еще сильнее.

— Черт, — выругалась девушка, поймавшая на себе усмешку Августа. — Сказала же, перестань смотреть на меня так. Предупреждала тебя, что если еще раз приблизишься, пну со

всей силы. Эй, куда ты?! Иди сюда!

Она помчалась за Августом, который немедля рванул вперед. Они бежали не разбирая дороги. Машины, что редко проезжали мимо, сигналили им, как двум детям, не умеющим соблюдать правила дорожного движения. Элинор слышала, как парень смеялся, когда обхитрил ее и свернул в темный сквер, в котором не было ни фонарей, ни людей.

Небо над ними было затянуто иссиня-черными тучами, густыми и кучными, которые едва пропускали тусклый, словно дешевый ночник, свет тонкого месяца. Звезды, которые загорались с приходом сумерек, потухли. И во всей этой ночной прохладе, слышалось лишь кваканье лягушек в маленьком круглом пруду и прерывистое дыхание Элинор.

Совсем недавно ей было холодно в ее кружевном белом топе и светлых джинсовых шортах, но сейчас ее пробирала дрожь от быстрого бега и глупого ребячества.

— Авгу-у-уст, — негромко звала она, боясь наткнуться на какого-нибудь бомжа. — Иди сюда, я даже сниму кроссовки, чтобы тебе не было слишком больно!

Элинор действительно стянула с себя один белоснежный кроссовок и взяла его в руку, но только для того, чтобы кинуть его в голову парня.

— Ну же, Август! — Элинор прошла вдоль аллеи, заставленной деревянными скамейками. Каменная кладка успела охладиться, отчего левая нога девушки уже начала замерзать. Она тихо кралась вперед, настороженно вглядываясь в силуэты кустов, что окружали ее по бокам. Когда девушка даже набралась смелости осмотреть пышные кустарники, никого там не обнаружила, хотя сама перепугалась до смерти, когда голой ногой коснулась чего-то холодного и скользкого. Лягушки!

Сердце бешено застучало, и казалось, что еще чуть-чуть, и она бросит затею с поиском парня, просто уйдет домой. Ее даже посетила мысль: «А не дома ли сейчас этот мудак?».

Элинор рассердилась на Августа еще сильнее за то, что заставил ее ходить по этому месту одной, да и еще практически босиком! Но кроссовок она так и не обула — теперь она кинет его так сильно, как только сможет, даже если Август получит сотрясение мозга.

— Август, я убью тебя! — она громко крикнула, закипая от злости. — Лучше бы тебе больше не попадаться мне на глаза!

Но Августа все не было, так что она пошла дальше в самый центр сквера, где противно квакали гадкие лягушки. Здесь слабо горел один из пяти фонарей, но даже он то включался, озаряя светом небольшой пруд, то выключался, как-то неприятно гудя.

Вряд ли он мог бы спрятаться здесь. Да и вообще, Элинор не до конца понимала, зачем он так долго сидит в засаде.

— Я знаю, что ты где-то здесь, — уже не так громко произнесла она, осторожно ступая по влажной плитке. Хотя, конечно, этого она не знала. — Август, черт тебя возьми, как же сильно ты меня бесишь!

Она

кругом обошла пруд и поняла, что его нигде нет. Странно, но Элинор даже поймала себя на мысли, не случилось ли что-то с парнем. Слишком уж долго он не подает каких-либо признаков своего присутствия.

— Ладно, хватит уже заниматься ерундой, Август, — вяло промолвила девушка. — Я не буду тебя бить, обещаю.

Эту минуту она стояло, прислушиваясь ко всем шорохам, что ее окружали. В темноте она не видела ни одного силуэта, который мог бы принадлежать парню. Словно тот испарился.

— Ну же, Август! — беспокойно кричала Элинор, — я устала и замерзла!

— Оставил меня одну в темном сквере, а сам сбежал, как трус?! — она снова начала злиться на него: как он мог так жестоко поступить? — Ладно! Хорошо! Я сдаюсь, доволен?! Я проиграла, ты выиграл спор! Слышишь?!

Она наклонилась, чтобы надеть свой левый ботинок. Но когда она начала натягивать его, неумело балансируя на одной ноге, что-то странное вдруг появилось перед ее глазами. Она так не ожидала этого, и, напуганная и ослабленная всем происходящим, не удержала равновесие. Элинор резко двинулась назад, но, просунув в ботинок только носок, споткнулась о собственный белый кроссовок и полетела куда-то вниз. Затем она почувствовала, как упала во что-то прохладное и жидкое. В пруд.

Глава II

О, как она испугалась! Мало того, что всю ее трясло от холода, так еще и от страха; несмелое сердце, казалось, стучало в висках. Она открыла глаза, пытаясь разглядеть силуэт, что увидела пять секунд назад, но вместо чего-то черного и страшного узнала Августа, чье виноватое лицо было освещено моргающим фонарем.

— Август! — крикнула она, вложив столько эмоций в свой голос, сколько смогла, так что парень даже не смог понять, что она чувствует сейчас. Он подал ей сухую руку, чтобы та смогла выбраться из пруда. Но вместо того, чтобы принять помощь, Элинор схватилась за обеими руками и столкнула его в этот водоем, в котором она оказалась по его милости.

— Я даже не успел извиниться! — возмущенно произнес тот, смахивая капли с лица.

— Ты идиот! — Элинор начала нападать на парня, ударяя его мокрыми холодными руками по плечам и груди. — Я никогда тебя не прощу! Ненавижу тебя! Ты должен утонуть в этом жалком лягушатнике, как последний кретин! Я скажу твоей матери, что ее сын утопился в мелком пруду, потому что он не может отличить игру от реальности! Идиот!

— Успокойся, — Август перехватил ее тонкие дрожащие запястья. — Тебе нужно согреться.

— Нет! — возразила она, пытаясь вырваться, — все, что мне нужно — убить тебя прямо сейчас!

— Элинор, — внушал он бесстрастным голосом, — ты можешь убить меня немного позже. Сейчас тебе действительно необходимо согреться, если ты не хочешь умереть от воспаления легких раньше меня.

Гудящий фонарь снова откинул тень света на пруд. Элинор видела, как серьезен был Август, как по его слипшимся от воды ресницам стекали капли, как тихо он дышал, слегка приоткрыв рот. При таком освещении его глаза казались карими, и в них сверкала медь.