Спорные тайны. Часть 1
Шрифт:
После этого разговора на меня стали выходить сотни радистов и предлагали начать радиообмен именно с ними. Пришлось никому не отвечать, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа. Я отправлял официальное обращение от имени Земли, но на него никто не откликнулся, кроме Мариэтт, поэтому я и буду поддерживать связь только с ней, игнорируя всех других.
Если она действительно пишет в газету обо мне и для этого поддерживает связь, приглашая профессоров, то сейчас должно начинаться соблазнение меня всеми благами и условиями пребывания.
Оссия это, похоже, Россия. Вроде бы и родина тоже, да только не понятно, какой год сейчас
Приземление
Я приближался к орбите Емли. С профессором, который общался со мной через военного специалиста, я понял это по четкому отбиванию точек и тире, было обговорено вероятное место приземления в местечке Ле Урже в двенадцати километрах северо-восточнее города Арижа.
Через семь дней запела знакомая "морзянка":
– Сне-жи-нин.
Я ответил, что нахожусь на связи.
– Ты меня обидел, - передала Мариэтт, - но редакция требует от меня материал. Напиши мне что-нибудь, и я передам это как беседу с тобой.
– Так ли это тебе нужно, чтобы разговаривать со мной?
– отстукал я.
– Ты напиши о том, что я тебя обидел и как я тебя обидел. Напиши, что на землю летит монстр, питающийся красивыми девочками. Что у него два ряда острых акульих зубов и холодные руки. Он сын дракона и феи и умеет изрыгать огонь.
– Ты издеваешься надо мной?
– спросила Мариэтт.
– А вот это зависит от тебя, как решать, издеваюсь я над тобой или не издеваюсь?
– дал я ей повод для размышлений.
– Можешь представлять меня ангелом или монстром. Доверься своему сердцу, хотя какое может быть сердце при получении гонорара за опубликованный материал?
– Почему ты считаешь, что журналисты работают только за деньги?
– спросила девушка. Чувствовалось, что ее точки и тире были разнокалиберными пулями из разных пулеметов.
– А за что они работают? За славу? Они люди и им нужно кушать. Им нужно одеваться. Им нужно содержать семью, и они работают за деньги. Они и пишут то, что нравится тем, кто платит деньги. Те, кто платит деньги, делают политику, и журналисты им помогают в этом, в зависимости от размера оплаты, - мне нравилось поддразнивать ее и, честно говоря, мне всегда было смешно, когда журналисты говорили о том, что они свободны в освещении тех или иных событий.
Они свободны освещать все, что угодно, но только для себя, а свет, то есть печатную полосу, увидят только те события, которые будут одобрены главным редактором. Поэтому, все разговоры о свободе прессы в свободном обществе - это обыкновенная болтовня. Степень свободы в обществе зависит не от того, кто и как позволяет эти свободы, а от действенности и приоритета законов и законности в этом обществе. И получается, чем четче прописаны законы и чем строже они исполняются при равенстве всех людей перед законом, тем больше свободы в этом обществе.
Парадоксально, но это действительно так. Там, где декларируется свобода, не подкрепленная законами прямого действия, там свободы нет, и не было никогда. И вряд ли будет. Свобода исполнения законов и есть настоящая свобода.
Это
– Ты коммунист?
– сделала запрос девушка.
Вопрос постаивал меня в тупик. По идее, я должен был встать, поднять вверх руку и крикнуть - "Есть такая партия", "Да здравствует мировая революция", "Идеи коммунизма сильны, потому что они верны" (или наоборот?), "Коммунизм - будущее всего человечества". Я не знаю, что там на Емле, но на Земле в это время была попытка экспорта революции в Европу, которая называлась просто польской кампанией 1920 года.
И второе. Лететь почти два десятка лет, чтобы проповедовать идеи коммунизма на другой планете? Кроме как идиотизмом такой полет и не назовешь. Я представитель Земли, а не цеховой партийной организации. И кто сказал, что коммунизм это будущее человечества? И почему идеи коммунизма держатся только на силе? Если на партсобрания не будут сгонять под угрозой увольнения, то на них будут приходить единицы. Зато на последнее собрание придут все, даже с семьями.
Если людей будут оценивать не по партбилету, а по его знаниям и способностям, то численность партии уменьшится до невероятных размеров. А если убрать шестую статью Конституции СССР, то через пару лет такого государства как СССР не будет.
То, что мы обсуждали за бутылкой вина на кухне, воплотится в жизнь при малейшем ослаблении партийной дисциплины. Такая власть называется диктатурой. А она и не скрывала, что является диктатурой пролетариата. Только вряд ли она сможет защищаться, если пролетариату, да и вообще всем грамотным людям надоест жить по талонам и по определенному партией жизненному уровню.
– Я - человек мира, - отстучал я и дал знак об окончании сеанса связи. Собственно говоря, наш сеанс связи слушал весь мир, и моим корреспондентом была только Мариэтт, но огоньки домов на всей приближающейся Земле не давали мне права отдавать кому-то особое предпочтение.
Время посадки подошло быстро. У наших конкурентов такие "шаттлы" камнем летят к земле из космоса, а у наших "буранов" предусмотрен управляемый полет. Я вычислил, что на шестом витке над Емлей я буду на высоте порядка десяти километров в районе континента, который они называют Вропа, и буду производить снижение на аэродром Ле Урже в Ранции.
Мне удалось настроиться на волну одной из радиовещательных станций, и они по радио наводили меня на посадку. Главное - выдержать глиссаду посадки, не промахнуться и не провалиться на полосу. Все-таки мало у меня летной подготовки, приходилось полагаться на интуицию и садиться.
Толчок явился показателем касания. Я включил реверс и нажал кнопку выброса тормозных парашютов. "Буран" рвался вперед, но парашют и обратная тяга реактивных двигателей гасили инерцию. Скорость упала до шестидесяти километров в час, и я приступил к торможению гидравлическими тормозами. Наконец, "буран" качнулся вперед, осадил назад и остановился. Тишина оглушала. В космосе тоже было тихо, но там работали приборы и их шум был привычной домашней обстановкой.
Мой "Буран" был высотой шестнадцать метров и поэтому на Емле выглядел монстром по сравнению с самолетиками, которые только в кино кажутся большими. Истребители вообще кажутся игрушечными, да и бомбардировщики того времени не такие уж и большие.