Способен на все
Шрифт:
Даже Клер сама не вполне верила в то, что вчера в джакузи действительно была она, а не вселившаяся в ее тело другая женщина. Она знала, что Бретт опытный мужчина, но все равно не была готова к тому, что он заставил ее почувствовать.
Воспоминания вновь захватили ее, и она забылась...
– Клер, – позвал Хотвайер.
– Что? – Клер удивленно посмотрела на него.
– Я говорил, что когда-нибудь привезу тебя сюда. О чем это ты грезишь наяву?
– Не скажу.
– Готов поспорить, что знаю о чем, – сказал Бретт
– И я готова поспорить, что ты знаешь. Мне все равно, что ты скажешь, ко я думаю, никто не может научиться тому, что ты делал вчера со мной по книжке. – Клер завела эту тему непроизвольно, хотя ей была неприятна сама мысль о том, что Бретт, по его же выражению, «налетал немало часов» с другой женщиной или женщинами, чтобы так здорово усвоить «технику пилотажа».
– Я тебе уже говорил вчера, что я никогда не делал этого с другими женщинами. – Тон у него был такой серьезный, что Клер вынуждена была поверить. – Хотя я применил менее интенсивную версию в ту ночь, когда ты отказалась принимать обезболивающее.
– Ты и тогда был молодцом.
– Но вчера было лучше, – сказал он с нотками удовлетворения.
– Да. – Вчера было просто невероятно хорошо. – Почему только со мной? Ты не захотел проверить теорию практикой с другими?
– Нет. Только с тобой, Я много времени провел, представляя эту сцену с тобой, но я должен быть с тобой честным, действительность оказалась лучше, чем мечты. А я не знал, что такое возможно.
Что до Клер, то она вообще не представляла, что такое возможно. Ни в мечтах, ни наяву.
– Ты невероятный любовник, Бретт.
– Ты мне льстишь, сахарок. Это в тебе таится столько сексуальной энергии, что хватило бы на нужды целого города.
Бретт думает, что ее страсти хватит на целый город?
– Ты считаешь меня нимфоманкой?
Бретт засмеялся. Клер хмуро посмотрела на него. Она не находила в этом ничего смешного.
– Ты шутишь? – спросил Бретт с задорным блеском в глазах.
– Нет. Почему я не могу быть нимфоманкой? – спросила Клер, чувствуя себя обиженной.
– А ты хочешь ею быть?
– Нет.
– Тогда не переживай. С этой стороны тебе ничто не угрожает.
– Как ты можешь это утверждать после вчерашнего вечера?
– Тебе двадцать восемь лет, и до вчерашнего дня у тебя было всего два любовника, и те в старших классах школы. Нимфоманки так себя не ведут.
– Возможно, я подобна алкоголику, который не понимает, что он алкоголик, пока не выпьет первую рюмку спиртного. А несколькими годами позже умирает от цирроза печени.
Клер вполне могла представить, что вскоре у нее возникнет зависимость от ласк Бретта и без секса с ним она не сможет жить. Ей такая перспектива не нравилась. Ей не хотелось прожить жизнь, пребывая в сексуальной зависимости от мужчины, который сердцем прикипел к своей погибшей возлюбленной.
Бретт покачал головой
– Не бойся, ты не умрешь от того, что тебе нравится заниматься со мной сексом.
– Вчера вечером я подумала, что меня инфаркт хватит.
– Но этого не случилось.
Нет. Наоборот, она уснула. Клер вынуждена была признать, что на поверку все было не так опасно.
– Ну, – недовольно поджав губы, сказала она, – по твоим словам получается, что я не такая, как другие женщины.
– Другие – не такие.
– Разве это не делает меня извращенной?
– Нет. Это делает тебя уникальной. Особенной. У тебя действительно нет ненормальных желаний, но ты так отзывчива, что меня трясет, когда я к тебе прикасаюсь. Честно говоря, сахарок, ты настоящая мечта, героиня фантазий любого парня.
Не может быть, чтобы он действительно так думал.
– Но я не Елена.
Бретт несколько минут молчал, и в выражении его лица не было и следа прежнего озорства. Потом он вздохнул.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я не ищу другую Елену.
О да, она ему верила. Когда ты знаешь вкус совершенства, ты не ждешь, что тебя во второй раз ударит та же молния.
– Это не важно.
– Нет, важно. Иначе ты бы не поднимала этот вопрос. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала, ладно?
– Хорошо. – А разве у нее был выбор? Она имела глупость поднять эту тему, но если Бретт начнет в подробностях объяснять ей, в чем именно она отличается от Елены и насколько хуже ее, она просто расплачется. А это уже совсем никуда не годится.
– Я не трачу время на то, чтобы сравнивать тебя с ней, Клер. Ты – это ты. Я не хочу, чтобы ты стала кем-то другим, и ты можешь вполне верить мне, когда я говорю, что не встречал еще женщину более отзывчивую или более подходящую мне в сексуальном плане.
Она, Клер, была более чувственна, чем его потерянная любовь?
– Никогда?
– Никогда. Ты просто послала меня в нокаут своей страстностью.
Теперь настал ее черед рассмеяться.
– Да уж, верю.
Что-то она не помнит, чтобы он лежал в нокауте, когда выворачивал ее наизнанку своими ласками в джакузи.
– Ты мне не веришь? Я ни разу не забывал про кондом, даже когда был глупым подростком. Но ты заставила меня забыться, словно мне снарядом крышу снесло.
Он ни разу не забывал про кондом? Ни разу?
– Елена принимала таблетки?
– Нет.
– Неужели?
Если то, что он говорил, было правдой, а Клер не верила, что он мог сейчас ей лгать, то страсть, что они питали друг к другу, действительно была для него уникальной. Особенной, как он и сказал. Хотя сколько может продлиться страсть? Не столько, чтобы на ней можно было продержаться всю жизнь, в этом Клер была уверена. Но, с другой стороны, она не могла даже представить, что его прикосновение оставит ее равнодушной.
Была ли это похоть или любовь?