Спой, маркитантка!
Шрифт:
Сорвавшись с места, Софья убежала. Ей казалось уже достаточным всё, что услышала, все нависшие над судьбою угрозы. Схватив висевшие на вешалке у выхода плащ и шляпку, она убегала прочь из дома, как бы кто ни кричал и ни спешил вдогонку.
На бегу надевала Софья плащ, завязывала шляпку, не обращая внимания на прохожих, что с удивлением, а некоторые и с осуждением, оглядывались... Куда бежала — не ведала, лишь бы скрыться ото всех и не видеть больше...
Однако догнавшая её карета преградила путь, чуть не сбив. Метнувшись в сторону, Софья была схвачена одной из остановившихся рядом женщин. Тем временем благодарная
– Ум есть?! Куда собралась?!
– Не пойду ни за кого, только за Данилу!
– выкрикнула та.
– Господи, что же ты такое говоришь?
– поразилась мать, силою затаскивая в карету.
– Нас же все в Петербурге знают! Что теперь говорить будут? Ты лицо сестры мараешь, нашего рода! Села!
– с выдохом толкнула она Софью сесть, и карета скоро увозила их обратно домой.
– Если хочешь, чтобы ребёнок родился живым, - говорила запыхавшаяся и крайне взволнованная мать.
– Будешь дома да под венец отправишься с тем, с кем будет велено! Видит Бог, не было бы у тебя одно лицо с Анной, отпустила бы тебя, никто бы и не узнал, что ты наша дочь! Не смей осквернить её...
– Ненавижу, - только и молвила Софья, уставившись в окно, а по щекам потекли слёзы.
Вздрогнув от её слов, мать замолчала и, задумавшись о своём, на мгновение закрыла глаза...
Глава 36
Вспоминая последний жестокий бой, когда захватили под Несвижем три штандарта австрийских шеволежеров*, чёрные гусары отдыхали на привале у общего костра. Холодный осенний вечер не приносил надежд, что конец войны близок. Только в душах военных, в который раз одержавших победу, трепетала радость о том, что изгнать врага с родной земли всё же удастся...
– Вот начнёт падать снег, - улыбнулся Серж, и гусары рядом подхватили:
– Не пройти им будет через наши леса да поля. Заманим, уничтожим! Отомстим за товарищей погибших!
Тем временем примчавшийся с письмами мальчишка-посыльный спрыгнул с коня и стал раздавать конверты окружившим военным. Только как бы Данило ни ждал, имени Сержа не было названо, а значит, письмо от Софьи опять не пришло...
С тяжёлым вздохом Данило сел обратно к костру и долго смотрел на жаркое пламя. Разрывающая изнутри тоска со множеством вопросов казалась более мучительной, чем самый страшный бой. Севшие подле Серж и Валерий своим присутствием поддерживали, но слов более не находили...
Ранним утром вновь пробудили всех тревожные позывы трубачей. Вскочив на коней, гусары мчались в новый бой. Позабыты были переживания... Звала лишь доблесть...
Залпы наполняли всю округу у реки Березины, которую так стремилась перейти французская армия. Сама река была не столь широка, не столь глубока, поскольку перейти её вброд получалось без приключений.
Нагнав другой отряд русских, с которыми передвигался к реке сам главнокомандующий Кутузов, чёрные гусары оказались подле. Кутузов же то стоял, то сидел на складном кресле в простом сюртуке и фуражке, без всяких принадлежностей своего сана. Лишь казачья нагайка на ремешке свисала у него через плечо...
– Что, устали ребята? Холодно? Ели ли вы сегодня?
– спрашивал их Кутузов, искренне переживая и слушая ответы.
– Нужно, нужно
– Рады стараться, Ваше сиятельство!
– кричали в ответ все вокруг.
– Хитрый наш старик Кутузов, - засмеялся Валерий.
– Знает, как подобраться к солдатам!
...Переправа же через реку скоро началась. Лошади всё время шли по дну. Лишь кавалеристам, повозкам и артиллерии сей переход был сложен, хоть река и не казалась настолько холодной, пусть по ней и плавали редкие льдины. Болотистый луг, который окаймлял противоположный берег был настолько вязок, что верховые лошади и повозки погружались до половины колёс.
Пока переходили, часть гусар вместе с Данилой, Сержем и Валерием отправилась в сторону на разведку. Они ещё при переходе заметили вдалеке некое движение и решили проверить, что происходит там. Убедившись, что в том месте реки французы строят мост, гусары забили тревогу, когда поспешили вернуться к своим...
То ли прознали о том французы, то ли в том и был их план, но когда к мосту приближались чёрные гусары, видно было - он уже горел, не смотря на то, что часть французов осталась на другом берегу. На тех в тот же час напали появившиеся казаки, а позднее появилась и часть русского полка...
– Нет, - видя ужасающую картину начавшегося боя, молвил Данило.
– Витгенштейн опоздал!
– с сожалением крикнул Серж.
– Чичагов виноват! Он не туда приказал уйти! Мост, по которому перешёл, не уничтожил!
– крикнул другой гусар подле, что быстро оценил ситуацию, и остальные, не долго думая, поспешили присоединиться к сражению...
Как бы рьяно ни бились, результат ужасал всё больше. Русские люди, среди которых были женщины и дети, которые появились за русской армией, оказались посреди сражения, между двух огней. Их поражали пули и ядра, они тонули в реке при переправе с войсками, их затаптывали лошади или же они, ободранные солдатами, оказались брошенными в снег, где холод прекращал все мучения...
К вечеру та равнина у реки, равнина Веселовская, представила невыразимую, самую страшную картину: она была покрыта переломанными, наваленными друг на друга телегами, каретами, устлана телами детей и женщин. Глядя на всё это, Данило слез с коня... Он оглядывался и тянул его за собой, всё отступая и отступая, пока не уткнулся спиной в дерево...
– А Наполеон тем временем ушёл, - донёсся до его слуха голос Валерия.
Тот с не меньшим ужасом встал рядом, и скорее зажмурился, чтобы не видеть лиц погибших людей.
– Мы проиграли, - с разочарованием с прослезившимися глазами смотрел Серж, как и остальные из гусар...
Потеря была невосполнимой. Опущение врага — непростительно. Все понимали: Наполеону удалось ввести русских в заблуждение и избежать своего полного уничтожения. Только в душе каждого теплилась вера, что в следующий раз французов прогонят, и мчались вскоре гусары вперёд, кричали,... догоняли не столь далеко ушедшего врага...
Будто какие высшие силы помогли окружить и захватить французов, что уже изнемогали от холода и полученных ран. Теперь можно было считать, что их армии больше не существовало. Русским оставалось лишь конвоировать французов, чтобы не сбились с дороги. Но и тем, кто шёл позади, отстать бы уже тоже не удалось... Умирающие враги образовывали аллею из трупов...