Спой мне колыбельную

Моррисон Анджела

— Дерек!

Он держится, вместо того, чтобы рухнуть у моих ног. Он снова прикрепляется к тросу и фокусируется, пытаясь отыскать меня, и когда находит, видит выражение ужаса на лице во время всего его дальнейшего спуска.

— Наверное, не стоило тебе смотреть.

Я направляюсь на поиски Сары, но они с Блэйком исчезли.

Я могу вернуться и пройти тем же маршрутом с Дереком, но что-то тянет меня сделать это самой. Ну, разве не глупо? Внезапно мне снова не хочется идти одной. Он или ничего. Это заставляет меня грустить. Завтра я сяду на самолет и улечу от Дерека.

Он будет дома через две недели, и тогда мы сможем использовать по полной каждую минуту, проведенную вместе. Мы сможем быть в жизни друг друга, но как сейчас уже никогда не будет. Как можно попусту тратить минуты?

Песня, которую мы пели дуэтом прошлой ночью, вертится у меня в голове. Я напеваю припев, пока брожу меж деревьев. Наша любовь настоящая… не могу сделать и шага… Слава Господу, ты здесь… Это ты. Это ты.До тех пор, пока гигантские деревья не пошатнутся.

Я сочиняю свой собственный стих, блуждая сдери деревьев, словно между строк. Наконец я способна сказать то, что не могла. Я пою.

Я хочу быть рядом с тобой весь день, всю ночь. Я хочу верить в то, что ты говоришь. То, что ты говоришь мне… Но как это может быть правдой?

Я представляю себе, как он поет в ответ.

Здесь больше никого нет. Я не лгал. Верь мне, милая, и я буду любить тебя.

Я застреваю на его последней строке и в это время нахожу деревянное здание, где получают инструктаж. Дерек уже там, ждет меня, открывая бутылку освежающей минералки.

— Как ты так быстро обернулся? — Сколько еще раз отсоединял крепление, чтобы прелесть через кого-то? — Ты — маньяк.

— Получаю адреналин любым известным способом. — Он пожимает плечами.

— Ты чертовски меня напугал.

— Это так мило.

— Для меня — не очень.

Он прочищает голо и делает большой глоток воды.

— Наверно хорошо, что тебя не будет рядом ближайшие две недели.

Он вспотел и снимает хоккейный свитер. Футболка задирается, оголяя пластырь на нижней части живота с правой стороны.

— Я думала, ты путешествовал.

Я подхожу к нему, подношу руку к животу и нахожу пластырь.

— Что ты с собой сделал?

— Это комариный укус. Смотри, на руке еще один. — Он поднимает руку. — Я немного опух.

Там противные, разбухшие, расчесанные укусы на его руке.

— Ты не должен их расчесывать. У тебя есть еще лейкопластырь?

Пятно на животе не было красным, как это месиво на руке.

Он лезет к себе в карман. Я лью немного воды на его руку, вытираю насухо и наклеиваю лейкопластырь.

— Теперь ужасно чешется.

— Хватит меня отвлекать. Чем будешь заниматься,

пока меня не будет рядом?

— По музеям мы ходить не будем. Знаешь ли ты, что в Альпах есть ледники, где можно кататься на лыжах все лето?

Ничего себе. Нужно позвонить маме и спросить может ли она купить мне новый билет. Он же сам себя убьет.

Мое лицо выражает отчаянье. Он замечает это.

— Мне очень жаль, Бет. — Его глаза полны сочувствия, чего я не понимаю. — Я не должен был так навязываться к тебе.

Он рассуждает так, будто завтра скажет « Прощай».

— Это не справедливо.

— Не говори так. — Теперь мне страшно. — Если бы не ты, я до сих пор бы плакала на той скамейке у озера. Навязался? Ты меня спас.

— Но я не был с тобой полностью честен.

Его рука находится на животе, там, где наклеен лейкопластырь.

Я не знаю, хочу ли это слышать. Это шутка Блейка насчет наркотиков и теория Мэдоу насчет девушки?

— Я слушаю.

— У меня, эмм…

Чтобы это ни было, мы справимся. Главное, он собирается мне сказать. Я могу ему помочь. Он не осознает этого, но я перед ним в долгу. Каждый раз, когда он прикасался ко мне, — всю эту долгую неделю, — этот дурацкий тест и отравленные гены улетучивались. И прошлой ночью, в течение тех нескольких минут с ним на сцене, я была звездой. Я не могу поверить в то, что он для меня сделал. Я грезила аплодисментами всю ночь. Никто не причинит ему вреда, пока я рядом. Я не хочу петь ни с кем, кроме него.

Хотя, это сладко и горестно одновременно. Здесь парень, который, я могу представить, желает когда-нибудь иметь ребенка. По крайне мере, будет пытаться. Или практиковаться. Я начинаю потеть. Может, мне нужен рецепт на таблетки? Он говорит, что это не по поводу секса, но когда я думаю в этом направлении, становится невыносимо. Я определенно уверена, что это связано с сексом. Разве он не ощущает это тоже?

Не важно, что его преследует, не важно, для чего я ему нужна, я здесь.

Я делаю шаг вперед и становлюсь близко, чтобы иметь возможность говорить шепотом. Выходит напористо.

— Ты можешь сказать мне, Дерек. Ничто не сможет изменить того, что я к тебе чувствую.

Он начинает кашлять, делает глоток воды и кашляет снова.

Я кладу голову ему на плечо.

— Признание — это первый шаг.

— Не в этом случае. — Он обратно надевает свой хоккейный свитер.

— Нет, в этом тоже.

Он выливает остатки воды из бутылки, выкидывает её и хватает меня за руку.

— Пошли. Мы теряем время.

Упрямый.

Обидчивый.

Глупый.

Пьянящий.

Он меня пугает. И беспокоит. Совершенно сбита с толку за невозможностью определить направление. Вверх по деревьям. Вниз по земле. В свете прожектора. В его руках. Понятия не имею, где я.

Здесь дополнительная канатная дорога, и мы ждем. На этот раз он впереди. Я обхватываю его руками и наклоняюсь, чтобы спросить:

— Насколько ты хороший лыжник?

— Опытный. Уровень: маньяк.

Я отпускаю его, толкая пальцем в спину.

— Теперь ты сделаешь это специально.