Спой мне о любви
Шрифт:
— Я так счастлива, дорогая, — призналась она. — Счастлива второй раз в жизни. Вот почему я хочу сделать все возможное, чтобы ты тоже была счастлива.
— Но тебе вовсе не нужно что-то делать! Я понимаю: ты не считаешь, что Колин именно тот человек, который мне нужен, но ты его совсем не знаешь. А я знаю и вполне могу доверить ему свою жизнь.
— О, Деб! С подобными людьми всегда возникают неприятности! — Мама, казавшаяся такой веселой и безмятежной до сих пор, вдруг вскочила и, как будто ее душили слезы, поспешно выбежала из
За несколько минут до этого она включила телевизор, и, пока я сидела в оцепенении, раздумывая, не пойти ли за ней, начали передавать последние новости. Я смотрела их без особого интереса, когда вдруг услышала знакомое имя.
«Сегодня сочетались браком известная поп-звезда Хани Харрис и телевизионный продюсер Винсент Честер. — На экране появилась картинка: невеста выглядела ослепительно. — Медового месяца у Честеров не ожидается, — проинформировал диктор. — Завтра утром Хани улетает в Нью-Йорк на гастроли».
Я рассматривала молодого новобрачного, размышляя, что мы с ним оба — жертвы шоу-бизнеса, и вдруг почувствовала холодок в груди. Плимут и Колин, умчавшийся, чтобы встретиться с Хани, Торкомб и Колин, идущий с ней рука об руку по теннисной лужайке, «Слайгчен» и Колин, сообщивший мне, что он любил дважды в жизни. Кого, гадала я тогда, он мог любить, кроме Анны? Теперь я это поняла. Анна и Хани. Обе очень молоды, обе чарующе красивы, и обе так не похожи на невзрачную учительницу домоводства…
И еще одно — Хани завтра летит в Штаты, Колин будет там через несколько недель.
Я не представляла себе, как долго просидела у телевизора неподвижно, глядя в одну точку, когда вдруг дверь открылась.
— Ты все еще здесь, дорогая? — Мамин голос, но совсем другой тон. — К тебе гость.
Позади нее маячила высокая фигура. Длинное бледное лицо, серые глаза в лучиках морщинок…
— Привет, тихая девушка, — прозвучал знакомый голос.
— Адам! Почему ты не в Торкомбе? — выдохнула я.
— Очевидно, потому, что я здесь, — засмеялся он и затем, когда я ничего не сказала, добавил: — Ну давай же, спроси меня, зачем.
Я так и сделала.
— У нас с тобой есть одно незавершенное дело, — спокойно ответил Адам. Я недоуменно взглянула на него, и он объяснил: — Во-первых, я должен извиниться. Я вел себя отвратительно в нашу последнюю встречу.
Мама к этому моменту уже успела тактично удалиться.
— О, Адам, — запротестовала я, — все в прошлом и давно забыто!
Как точны были эти слова: «все в прошлом и давно забыто». Теперь не имело значения, что Адам делал или говорил. Мне казалось, что я любила его, но сейчас он был для меня просто человеком, к которому испытываешь только жалость. Он был смелым, талантливым, остроумным, но всегда относился к людям предвзято. Благородному решению Колина держать близнецов подальше от Сикоува он дал нелепое и злобное объяснение. Адам — сильный мужчина, но теперь я понимала, что это была не сила духа. Сила духа всегда идет об руку с улыбкой
— Ты слышала хоть одно слово из того, что я говорил? — спросил Адам с необыкновенной для него мягкостью.
Я не слышала и поэтому покраснела.
— Ладно, не бери в голову, — усмехнулся он. — Мои слова и не требовали ответа. Я просто напомнил тебе о разговоре, который у нас состоялся однажды, о золотых россыпях.
«О нет!» — ужаснулась я. Этот разговор был по дороге из Сикоува. Адам тогда грустно заметил, что теперь я не приму его, даже если он придет ко мне с «золотыми россыпями». А я в то время была слишком расстроена, чтобы правильно его понять. Так много всего случилось с тех Пор — пожар, Магда, Глазго, — что я больше не хотела думать об этом.
Адам неправильно истолковал выражение моего лица. Да и в нем самом сегодня было что-то необычное, покорность, что ли.
— Ты, конечно, выставишь меня вон, и я не вправе тебя за это винить. Но, прежде чем ты это сделаешь, я хочу, чтобы ты знала: Магда и я… — Он поколебался, но затем продолжил: — Между нами ничего нет, за исключением дружбы. Она помогла мне в трудную минуту. Так же, как сделала бы ты, оказавшись на ее месте.
— Адам, — мягко сказала я, — прежде чем ты продолжишь… Ты еще, конечно, не знаешь… — Мы пока вообще никому об этом не говорили, кроме семьи Колина, на тот случай, чтобы не было утечки информации и не пронюхала пресса, которая любит устраивать шумиху по любому поводу. — Колин и я решили пожениться, как только он вернется из Германии.
Я слишком много ему сказала, даже мама еще не знала точную дату свадьбы. Мы с Колином бросились к священнику в среду вечером, после того как я повидалась с мисс Кроуфорд и сообщила о своем желании оставить колледж в середине семестра, и как раз успели вовремя, чтобы договориться о венчании в понедельник, 11 ноября. «Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? — спросил меня Колин. — Я никак не могу отделаться от чувства, что для меня это слишком выгодная… сделка».
На следующий день после нашего бракосочетания его родители планировали переехать к себе в Ланарк, а я собиралась использовать свободное время до свадьбы, чтобы все подготовить для проведения в дом центрального отопления. Все слишком неромантично, чтобы признаться в этом.
— Из Германии? — повторил Адам. — Когда это будет?
Забавно, что он уцепился за менее важную новость, но я и сама иногда так делала в минуты потрясений.
— Через две недели, в понедельник.
Теперь до Адама дошло и все остальное, и он стал выглядеть совсем не таким самоуверенным и язвительным, как обычно.
— Значит, у тебя в конце концов появился к нему интерес?
— Да, и очень сильный, — ответила я. Телевизионные новости, сказала я себе, ничего не меняют. Колин остался таким же, каким был в то воскресенье, когда я прижималась щекой к его плечу и мое сердце разрывалось от любви к нему.