Справедливость силы
Шрифт:
Толковать о спортивной форме нелепо. Успеть хоть что-то вложить в мышцы. Любой ценой убрать дряблость…
Конечно, я не мог выдать ту, настоящую, силу от зимних тренировок, однако надеялся на преимущество в результатах. В лучших – я недосягаем. Пусть теперь я плох, но преимущество в силе все равно держит меня впереди и должно выручить…
В эти недели я испытал рецидив возвращения бессилия воли – бунт непрерывно насилуемой нервной системы. Организм отзывался бунтом на новое, скоропалительное увеличение нагрузок, но дело требовало преодоления любых чувств и любой усталости.
Я вернулся в зал с первыми днями августа. Значит, до чемпионата мира пять-семь недель.
Тренер выписал цифры обязательных нагрузок – все они чрезмерны для нынешнего моего состояния, но без переката через них нельзя выступать. Не Богдасаров, так я бы сам их записал.
На сборы я не поехал. Тренировался в ЦСК.А, на Ленинградском проспекте. Чувствовал себя скверно. Нарушилась координация – следствие нервного истощения и нервной болтанки с жестокими бессонницами, а порой до отчаяния, жути тяжелых душевных состояний – ничто не способно их унять, беззащитен. Пока воля обозначится, пока ощетинится доводами и сопротивлением… А при нарушенной координации рывок не удавался – тонкое движение зависит от волевого контроля, а какой тут контроль, себе гадок, себя едва ношу. А ведь именно в этом упражнении наиболее силен маэстро Шемански: с 28 апреля у него мировой рекорд. Но я решил в любом случае выйти на помост. Лучше самый жестокий бой, травмы, насилия над собой, чем упрек в трусости или себялюбии…
Я сознавал: природа работает на меня до тридцати лет, но разрушение уже идет. А после сорока пяти распад неизбежен. Сурово, но правда. Однако до сорока пяти еще надо дожить.
А Богдасарова начинали пригибать свои беды. Он поневоле меньше и меньше уделял внимание тренировкам, временами вовсе отпадал от них. Потом заболел – почти на год отнялась нога, но это случилось несколько позже, после чемпионата мира в Стокгольме…
Эксперимент обернулся злом – измочалил силу. Богдасаров к тому же винил и занятия литературой. Он приводил самые убедительные доводы: брошу литературу, сосредоточу энергию только на спорте – не будет равных, великие рекорды застолблю, "при жизни памятник поставят". Я только отмахивался…
Памятник!.. Я еще тащил себя из дряблости и немоготы, когда ударил день выезда.
Впервые выезжал с командой второй атлет тяжелого веса Леонид Жаботинский – для прикрытия. Он непременно хотел выступить, его нельзя было удержать. И понятно: зачем иначе ехать? Меня никто никогда не брал на чемпионаты просто так. Я выезжал на шесть чемпионатов мира и на всех выступал. Как можно отказаться от выступления, если приехал на чемпионат, согласился на участие?..
Итак, вторая встреча с маэстро Шемански, бывшим "самым сильным человеком мира", фанатичным бойцом "железной игры". Губнера я всерьез не принимал, да и самого Шемански – лишь отчасти, только как мастера рывка. Пусть я ослаблен болезнью и турне, но свои 530 кг соберу, а при удаче – и все 540. Эти килограммы я исключал для Шемански. Я исключал, но не он…
Глава 144.
В конце ноября 1986 года (уже при очередном просмотре рукописи этой книги – в который-то раз с 1979 года!) я получил письмо из США. Оно воссоздает, ,пусть отчасти, обстановку тех лет.
"Дорогой Юрий Власов!
Я старый штангист. Я соревновался штангистом от 1955 года до 1961, когда вы были чемпионом мира. Я тренировался в Детройте, Мичигане. Я был член клуба Шемански "Астро". Это был маленький клуб в подвале малой гостиницы в центре города. Я был студент в университет, где я учился литературе и истории и также
Кроме Шемански у нас в клубе был американский чемпион Джозеф Пулео и пять-шесть других хороших штангистов.
Потому что я читал по-русски, я подписывался на газету "Советский спорт", которую я алчно читал. Когда я приходил в "гим", товарищество,– штангисты меня спрашивают: а что нового о русских штангистах?
Если что-нибудь было в газете о тяжелой атлетике, я им давал известия. Имена и фамилии им нравятся, и они любят произносить их: Власов, Стогов, Минаев, Бушуев, Богдановский, Ломакин, Воробьев и Медведев. Они увлекались этими русскими атлетами и любили звуки странных фамилий и имен.
Когда я услышал, что вы писатель, я… узнал о книге "Себя преодолеть" (это моя первая книга.-Ю. В.)… В Нью-Йорке, во время 1966 года, я шел в русскую книжную лавку "Четыре континента" и заказывать "Себя преодолеть" – ваш "первый подход" в русской литературе. Когда я получил вашу маленькую книгу, я начинал читать с удовольствием…
В 1970 году я ехал в Колумбус на чемпионат мира как зритель. Там я встретился с русскими атлетами – Куренцов, Алексеев, Ригерт и Тальтс. Они подписывались внутри обложках вашей книги. Там же подписывались братья Мияке – от Японии, Дитрих – от Восточной Германии, Рединг – от Бельгии и Ладенрата, Курко и Кайяларви – от Финляндии. Я надеялся, что вы будете и подпишете эту отличную вашу книгу тоже…
Я тоже писатель. Я пишу статьи для газет, журналов о физкультуре, питании, здоровье. Я тоже пишу о других предметах, особенно общественных. Теперь я работаю над первым романом…
Чарлз Фрэйзер. 3 октября 1986 г.".
Глава 145.
Осень в Будапеште напоминала венскую. Солнечные дни. Знойная дымка над крышами. А потом вдруг удари ли дожди.
Мы с Наташей остановились отдельно от всех в гостинице "Ройяль".
Главное – не показать соперникам спортивную несостоятельность, скрыть, утаить ущербность спортивной формы.
Мы коротали время подальше от гостиницы – в парках или на острове Маргит. Я даже тренера видел редко. Кроме силы я полагался на опыт. Я уже знал кое-что о борьбе. Вызовы Эндерсона, угрозы газет подавить меня силой Шемански, категоричные, порой бестактные заявления Губнера. На то и спорт – взять верх, отнять титул.
Я был сыт тренировками и силой. Сыт по горло. Все, что напоминало о штанге, вызывало отвращение. Мы с Наташей говорили о том времени, когда я брошу спорт. Нам казалось, это время будет замечательным. А почему бы ему не быть таким?..
Трамваем возвращались в центр. Старались незаметней проскользнуть в номер. А вечерами в ресторане к нашему столу подходил и играл скрипач-горбун. Каким глупым и надуманным представлялось мне бахвальство силой-чемпионаты мира! Сорю днями. Болью мечу дни. А зачем? Всего лишь очередной чемпион в списке чемпи-онов. Для чего все это, если время смывает, смоет па мять? Что доказываю?..
А газеты рассуждали совсем в духе венского журнала "Атлетик": "…Уже несколько дней Юрий Власов прогуливается со своей супругой, высокой, стройной блондин кой, возле гранд-отеля "Ройяль", заставляя восхищаться собой множество людей со всех концов света. Чемпион мира охотно появляется со своей женой, по слухам, художницей, и, надо признать, Власовы представляют собой прекрасную пару. В противоположность остальным –русским атлетам, Власов остановился в отеле "Ройяль"…"