Справедливость. Как поступать правильно?

Сэндел Майкл

Насколько эгалитарен принцип различий? Сказать трудно, поскольку эффект различий заработной платы зависит от социальных и экономических обстоятельств. Допустим, что более высокая оплата врачей привела к большему и лучшему медицинскому обслуживанию населения обнищавших сельских районов. В этом случае различия заработных плат могут соответствовать предложенному Роулзом принципу. Но предположим, что более высокая оплата врачей не оказала никакого воздействия на состояние здравоохранения в Аппалачах и привела лишь к тому, что в Беверли-Хиллс стало больше хирургов-косметологов. В таком случае различия заработных плат трудно оправдать с позиций Роулза.

А что сказать о больших заработках Майкла Джордана или огромном состоянии

Билла Гейтса? Могут ли эти проявления неравенства соответствовать принципу различий заработков? Конечно, теория Роулза не позволяет оценивать справедливость заработка того или другого человека; эта теория касается основной структуры общества и способа распределения в этом обществе прав и обязанностей, доходов и богатств, власти и возможностей. Для Роулза вопрос, который следует поставить в отношении богатства Гейтса, таков: возникло ли это богатство как часть системы, которая, будучи взята в целом, работает на благо наименее успешных членов общества? Например, подвергается ли богатство Гейтса прогрессивному налогообложению, которое забирает деньги у богатых на нужду здравоохранения, образования и благосостояния бедных? Если да и если эта система улучшает положение бедных по сравнению с тем, в каком они оказались бы при соблюдении строгого равенства, тогда эти проявления неравенства соответствуют принципу различий.

Некоторые люди сомневаются, что стороны в исходном положении избрали бы принцип различий. Откуда Роулзу известно, что под покровом завесы неведения люди не будут азартными игроками, желающими воспользоваться своими шансами в обществе крайнего неравенства в надежде добраться до вершины этого общества? Возможно, некоторые даже сделают выбор в пользу феодального общества и рискнут стать безземельными крепостными в надежде на то, что когда-нибудь станут королями.

Роулз не верит, что люди, избирающие принципы регулирования их фундаментальных жизненных перспектив, воспользуются такими шансами. Если только им неизвестно, что они — любители риска (а это качество скрыто завесой неведения), люди не станут заключать рискованные пари с высокими ставками. Но доводы Роулза в пользу принципа различий не основываются исключительно на предположении о том, что находящиеся в исходном положении люди будут избегать риска. В основании завесы неведения положен моральный довод, который можно представить как не зависящий от мысленного эксперимента. Основная идея этого довода такова: распределение доходов и возможностей не должно основываться на факторах, произвольных с моральной точки зрения.

Аргументация с позиции нравственного произвола

Роулз представляет этот аргумент, сравнивая несколько конкурирующих теорий справедливости — начиная с феодальной аристократии. Сегодня никто не станет защищать справедливость феодальных аристократий или кастовых систем. Эти системы несправедливы, замечает Роулз, потому, что они распределяют доходы, возможности и власть по обстоятельствам рождения. Если вам посчастливилось родиться в благородном сословии, у вас есть права и возможности, в которым отказано тем, кто родился крепостным. Но обстоятельства рождения — результат не ваших усилий. Итак, несправедливо делать жизненные перспективы зависимыми от произвольного, случайного обстоятельства.

В рыночных обществах этот произвол исправлен, по крайней мере в какой-то степени. Рыночные общества открывают возможности карьеры для людей, обладающих необходимыми талантами, и обеспечивают равенство всех перед законом. Гражданам гарантированы равные основные свободы, а распределение доходов и богатств определяет свободный рынок. Эта система — свободный рынок и формальное равенство возможностей — соответствует либертарианской теории справедливости и представляется улучшенным устройством по сравнению с феодальным и кастовым обществами, поскольку отвергает

устойчивые иерархии рождения. Юридически данная система позволяет каждому добиваться целей и конкурировать, однако на практике возможности могут быть далеко не равными.

Люди, которые пользуются поддержкой своих семей и имеют хорошее образование, обладают явными преимуществами над теми, у кого нет ни семейной поддержки, ни образования. То, что в забеге разрешено участвовать каждому, конечно, хорошо. Но если бегуны начинают с разных стартовых позиций, забег вряд ли можно считать справедливым. Вот почему, доказывает Роулз, распределение доходов и богатств, которое создает свободный рынок, дополненный формальным равенством, нельзя считать справедливым. Самая вопиющая несправедливость либертарианской системы заключается в том, что «она допускает ненадлежащее влияние факторов, которые произвольны с моральной точки зрения, на доли, получающиеся в результате распределения».²¹⁴

Один из способов исправления этой несправедливости — устранение социальных и экономических неравенств. Исповедующая справедливость меритократия пытается сделать это, выходя за пределы формального равенства. Она устраняет препятствия, предоставляя равные возможности для получения образования, так, чтобы выходцы из бедных семей могли на равных конкурировать с людьми более привилегированного происхождения. Меритократия учреждает программы типа «Хорошее начало», программы питания детей и развития здравоохранения, программы образования и профессионального обучения — делает все, что необходимо для выведения всех на одинаковые стартовые позиции, независимо от классового или семейного происхождения. Согласно меритократической концепции, распределение доходов и богатств свободным рынком справедливо, но только в том случае, если у всех есть одинаковые возможности развивать таланты.

Только если все начинают с одной и той же стартовой линии, можно сказать, что победители забега заслуживают своих наград.

Роулз уверен, что меритократическая концепция устраняет определенные произвольные преимущества, но и она не дотягивает до справедливости. Ибо, даже если вам удается поставить всех на одну стартовую позицию, более или менее понятно, кто выиграет забег. Его выиграют самые быстрые бегуны. Но быстрота бегуна не вполне зависит от самого бегуна. С моральной точки зрения, быстрота случайна в той же мере, в какой случайно рождение в богатой семье. Роулз пишет: «Даже если меритократия идеально устраняет влияние случайных социальных обстоятельств», она «все равно допускает распределение богатств и доходов, определенное естественным распределением способностей и талантов».²¹⁵

Если Роулз прав, то даже свободный рынок, функционирующий в обществе равных возможностей в сфере образования, не дает справедливого распределения доходов и богатств. Причина:«.. .доли, получаемые в результате распределения, определены результатами естественной лотереи; и эти результаты с нравственной точки зрения произвольны. Причин допускать распределение доходов и богатств, определяемое распределением даров природы, не больше, чем допускать распределение доходов и богатств, определяемое историческим и социальным везением».²¹⁶

Роулз приходит к выводу: меритократическая концепция справедливости дефектна по той же причине, что либертарианская концепция, хотя и в меньшей мере. Обе концепции, определяющие доли, получаемые в результате распределения, основаны на факторах, которые в моральном отношении произвольны. «Раз уж мы озабочены влиянием социальных обстоятельств или естественных вероятностей на определение долей при распределении, мы должны, поразмыслив, обеспокоиться влиянием другого фактора. С моральной точки зрения, и то и другое представляется в равной мере произвольным».²¹⁷