Спроси свою совесть
Шрифт:
— И это всё нам убирать? — с некоторым страхом спросил Женька. — Какое же это самообслуживание? Не логично: мусорили все, а убирать должны только двое. Я лично за все уроки только вот эту бумажку бросил. Извольте, я готов её убрать. А остальное — простите, кто набросал, тот пусть сам и убирает!
— Сегодня мы за всех, завтра другие за нас, — примирительно произнёс Сергеев. — Брось попусту ворчать, старик. Тут и работы-то всего на полчаса. Посиди, а я пока сбегаю за ведром и тряпками.
Он выскочил за дверь, бегом спустился вниз по
— Переворачивай на бок парты, — распорядился Иван, — а я пока подмету.
Женька слез с подоконника и с печальным видом покорности неизбежному начал переворачивать парты.
Сергеев тем временем взял веник. Несколько минут оба молчали, занятые каждый своим делом, потом Курочкин заговорил:
— Нет, старик, с каждым днём я всё больше убеждаюсь, что физическая работа людям интеллектуального склада просто вредна.
Он крякнул, перевернул на бок парту и оперся на нее локтями, превратив ее в своеобразную трибуну.
— Еще Эвклид или Эврипид, не помню точно, в своих трудах убедительно доказали, что развитие мускулов обратно пропорционально развитию мозговых извилин. Это же положение, уважаемые леди и джентльмены, блестяще подтвердил в своих работах по рефлексам головного мозга выдающийся русский физиолог Павлов. Ибо он для всех своих опытов брал животных, абсолютно не работающих физически, а именно — собак! А не лошадей, например.
— Ну ты, горе-теоретик, — засмеялся Иван. — Лови тряпку!
Женька на лету поймал брошенную тряпку и критически повертел её перед глазами.
— Перед вами, уважаемые леди и джентльмены, примитивное орудие производства образца пятого века до нашей эры. С тех пор техника достигла необыкновенного развития, люди изобрели шагающие экскаваторы и счётно-вычислительные машины, атомные реакторы и холодильники «Саратов-2», запустили спутники и ракеты на Луну, а этот инструмент для мытья полов так и остался в своём доисторическом виде.
Женька со вздохом погрузил тряпку в ведро, двумя пальцами вытащил её оттуда и бросил на пол. Нагнулся, попробовал тереть пол рукой — ничего не получилось. Тогда он наступил на тряпку и стал двигать её ногой взад и вперёд. Сергеев с улыбкой наблюдал за этими манипуляциями. Снова ничего не получилось: тряпка всё время выскальзывала из-под ноги. Женька разозлился и пнул её так, что она отлетела к противоположной стене.
— К дьяволу! Что я, поломойка, что ли? Кого из нас готовят? Скоро ещё заставят уборные чистить!
— Постой, — примирительно сказал Иван, — не горячись. Ты что, никогда полы не мыл, что ли?
— В том-то и дело,
— Вот оно что! Первый раз, конечно, трудно. Ну, ладно, иди, я один справлюсь.
У Ивана было такое прекрасное настроение, что он готов был сделать приятное каждому человеку.
— Нет, правда, старик, один вымоешь? — радостно оживился Курочкин.
— Ну, конечно, правда!
— Вот это, я понимаю, друг! Выручил!
Женька быстро подхватил свои книжки и торопливо направился к двери.
— За мной не пропадёт! — крикнул он уже от дверей. — Считай меня своим должником!
Иван остался один. Он улыбнулся и покачал головой. Вот, живет же человек, за всю свою жизнь ни разу пол не вымыл, никогда, наверное, пуговицы себе не пришил. Ему хорошо, всё за него Вера сделает. А, впрочем, хорошо ли? Кончит школу, поедет куда-нибудь, будет жить один, кто ему постирает, кто за него уберет? Хотя наймет кого-нибудь, у отца денег хватит. А все-таки быть на его месте он не захотел бы.
Иван снова осмотрел пол. За полчаса он всё сделает. Чтобы удобнее было мыть, решил снять пиджак и уже расстегнул пуговицы, но вспомнил о разорванной утром рубашке. Торопился, заштопал на скорую руку. Вдруг зайдёт кто-нибудь и увидит? Нет уж, лучше в пиджаке.
Когда Сергеев заканчивал свою работу, в класс неожиданно вошёл Владимир Кириллович. Он остановился у порога, покачиваясь с пяток на носки, прищуренными глазами осмотрел чистый пол. Иван выпрямился, покраснел, поправил вздёрнувшийся пиджачок.
«Хорошо, что я пиджак не снял, — подумал он, — а то бы стыда-то сколько было!»
— Неплохо вымыто, — похвалил Владимир Кириллович, — сразу видно, что практический опыт имеется.
— Мою иногда, — ломающимся баском ответил Иван.
— Видно, видно. Что ж, это хорошо.
Владимир Кириллович, осторожно ступая по мокрому полу, прошёл по классу, пальцами провёл по крышке парты и нахмурился.
— А вот это уже никуда не годится. Видите, сколько пыли? А ведь завтра вся эта пыль в ваших лёгких будет. Обязательно нужно было протереть влажной тряпкой все парты!
— Да я ещё протру, — заторопился Иван. — вот только поставлю парты на свои места.
— Нужно было бы наоборот. А то теперь будете парты ворочать, пыль на чистый пол полетит.
Иван подавленно молчал. Внезапно Владимир Кириллович спросил:
— А почему вы один? Кто с вами дежурит?
— Курочкин.
— Где он?
— А-а, — махнул рукой Иван. — Что от него толку? Он сроду тряпки в руках не держал. Я лучше один всё сделаю. Отпустил я его.
— Так, так, — застучал пальцами по крышке парты Владимир Кириллович и ещё больше нахмурился. — Благотворительностью занимаетесь? Сами присвоили себе право освобождать своих друзей от физической работы?
Иван ошеломлённо молчал. Чего-чего, а этого он не ожидал. Пусть не похвала — не очень-то он в ней нуждается, — хотя бы просто молчаливое одобрение, но уж во всяком случае не ругань.