Спроси у реки

Кунов Юрий

– Ничего не трогать! – строго предупредил Посохин. – Оставить все как есть.

Валентина Васильевна направилась к почтовым ящикам, на ходу вытаскивая из кармана джинсов ключи. Открыв свою ячейку, она достала «Российскую газету» и какой-то конверт.

– Это что такое? – произнесла она вслух.

На конверте были написаны ее адрес и фамилия. Имя отправителя указано не было. Писем Валентина Васильевна не получала уже лет десять, общаясь с дочерью и ее семьей в основном через интернет или по телефону. Других близких родственников у нее не было.

Женщина вскрыла конверт. Внутри лежал еще один конверт, сложенный вдвое. Рыбакова его расправила. На нем

было написано: «Квасовой Раисе Николаевне».

Рыбакова подошла к Посохину и протянула ему запечатанный конверт.

– Павел, возьмите.

– Что это?

– Письмо Квасовой. Оно было отправлено на мое имя. Второй конверт, который был внутри, она адресовала себе. Знала, что я его не вскрою и принесу ей, если она будет в добром здравии к моменту получения послания. Она явно боялась Кисленко и, наверное, пыталась подстраховаться.

Посохин осмотрел конверт с обеих сторон.

– А в чем его прислали?

– Вот, вот! – подала Рыбакова майору вскрытый ею конверт.

Посохин изучил почтовые штемпели.

– Отправлено из Новолиганьска.

Он распечатал конверт с именем и фамилией погибшей. На вырванном из блокнота листке шариковой ручкой было написано: «Я, Квасова Раиса Николаевна, в здравом уме и твердой памяти заявляю, что гражданин Кисленко Максим Анатольевич, житель города Бирючинска, угрожает меня убить. Я знаю, что он три года назад участвовал в ограблении ювелирного салона в городе Ростове и ранил охранника». Ниже стояла роспись Раисы Квасовой и дата.

Посохин прочитал написанное вслух.

– Николай, вы не видели, как она его отправляла? – спросила Рыбакова.

– Нет. По дороге мы нигде не останавливались. Но она отходила минут на десять перед самым закрытием базара. Я товар уже укладывал в машину, а она сказала, что ей надо в туалет.

– А про золото ни слова, – заметил Посохин. – Как говорится, не доставайся ты тогда никому.

Глава 54

– Угощайтесь, Валентина Васильевна! – Посохин раскинул руки над богато накрытым столом. – Без вашей помощи мы так быстро это дело не раскрутили бы. Правда, я обещал только зеленый чай, но вы заслуживаете гораздо большего.

– А кто оплатит этот шикарный банкет? Или это широкий жест Карена Маратовича?

– Валентина Васильевна, Карен человек душевный, но не осел. Зачем ему меня так подставлять? Я все оплатил через кассу, причем при свидетелях. Вот чек. Думаю, моя будущая премия покроет все затраты и даже Маришке и Вике на булавки останется.

– Когда она еще будет эта премия?!

– В следующем месяце. Сергеевич обещал. А он слово держит. Вам вина налить? Вы ведь белое предпочитаете?

– Да, пожалуйста.

Посохин наполнил два бокала.

– Ну, за дедуктивный метод и его создателя?

– За него!

Посохин и Рыбакова выпили.

– Рассказывайте, чем дело кончилось? Сознался наш кладоискатель? – спросила Валентина Васильевна, ставя бокал на стол.

– Как вам сказать? Сначала он уперся как бык. В понедельник вечером со двора никуда не отлучался. и все! Книжку читал. «Наследник из Калькутты». Он даже сюжет Карельскому пересказал.

– А как он объяснил появление у себя ключей от дома Квасовых?

– Первоначально утверждал, что нашел их на прошлой неделе в среду на пляже. Случайно. И место показал. Следователь после этого, естественно, вызвал Дронова. Тот не подкачал и подробно описал одежду велосипедиста, которого он видел недалеко от пляжа на прошлой неделе, но в понедельник вечером. В предполагаемый день гибели Квасовой.

Накануне во время обыска точь-в-точь такую же одежду мы нашли дома у Кисленко. Ее надо было бы ему сразу выбросить. Одна из его немногочисленных ошибок. Пожалел, что ли? Или посчитал, что ему удалось остаться незамеченным? Там же мы и кеды, между прочим, нашли, в которых он по огороду лазил. Пусть он их и вымыл, но отпечаток-то совпал с левой подошвой тютелька в тютельку! Потом зачитали ему показания Смазнева про велосипед, который тот случайно увидел в понедельник в кустах на старом пляже. Смазнев даже вспомнил про царапину на вилке в виде буквы «Ж». Оказывается, эту метку прежние хозяева там поставили. Внука той бабки, что Кисленко велосипед продала, Женей зовут. Жарких, между прочим, отыскал позавчера среди соседей еще одного свидетеля, который видел, как Кисленко возвращался домой в понедельник 30 мая в начале одиннадцатого. И его описание одежды, в которой Кисленко на тот момент был, совпало полностью с показаниями Дронова.

Посохин плеснул себе в бокал вина и вопросительно взглянул на Рыбакову. Та покачала головой. Майор выпил и продолжил рассказ:

– Вероятно, пораскинув мозгами, а они у него есть, наш подозреваемый через сутки дал задний ход. Да, говорит, меня могли видеть недалеко от места преступления, но в тот вечер я ездил за хлебом. Боялся признаться, предполагая, что могут обвинить в убийстве. Судимость и все такое. Следователь его спрашивает, в какой магазин? В «Фермер», отвечает. До него быстрее всего добраться из района маслозавода. Хорошо, но тогда почему вас, интересуется Карельский, не зафиксировала камера видеонаблюдения «Россельхозбанка», мимо которого вы должны были проезжать? После этого он на нас обиделся и напрочь отказался давать показания. – Посохин покачал головой. – А сегодня утром, побеседовав с адвокатом, он круто поменял тактику. Теперь он утверждает, что Квасову убил по неосторожности. Пытался заставить ее сказать, где она спрятала золото и немного перестарался.

– А в ограблении ювелирного салона он участвовал?

– Естественно. Из его пистолета и был ранен охранник. Но сам он говорит, что пистолет нашел у Квасовой. Она, якобы, хранила его в погребе. Кстати, я сфотографировал этого упыря, чтобы вы на него полюбовались.

Посохин достал телефон и вывел снимок на экран.

– Как он вам? – спросил майор, протягивая Рыбаковой мобильник.

Валентина Васильевна всмотрелась в лицо убийцы.

– Типаж злого голливудского ковбоя. Спиной к такому лучше не поворачиваться. А что у него на левой скуле? Шрам?

– Да. На зоне авторитет зарабатывал. В больничке даже лежал. Заточенным гвоздем ткнули.

– Почему-то про шрам никто из свидетелей и не вспомнил. Примета все-таки.

– Он не настолько бросается в глаза. Да и видели они Кисленко издалека. И Горобцова, и девчонка Смазневых. Но опознали они его сразу. Я и не надеялся. А вот перед гражданином Приговым пришлось извиняться.

Рыбакова вернула телефон майору.

– А Кисленко спросили, как он узнал, что золото у Квасовой?

– Уважаемая Валентина Васильевна, вы думаете, что когда из уст Карельского этот вопрос прозвучал, наш Максимка впал в ступор? Он стал рассказывать, что Печенкин три года назад пытался уговорить его пойти вместе с ним на гоп-стоп ювелирного, но он категорически отказался. А по ходу разговора, мол, Печенкин проговорился, что сеструха его тоже в деле. И именно ей они передадут золото и оружие после налета, а сами будут отрываться налегке. И если их повяжут, то золото все равно ментам не достанется.