Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]
Шрифт:
Что ж, пусть пока две спецслужбы погрызутся, жаль, не удалось еще и ГРУ подключить к этой сваре. Или уже удалось? Да, вот есть данные, что два офицера с Ходынки выезжали в тот день в Раздоры. Прекрасно! Ну просто замечательно! Может, еще кого пришьют. Легче будет додать оставшихся.
«А ведь я их все равно доем», — подытожил Ларионов.
Странное ощущение возникало: словно кто-то ворожит кто-то огромный, сильный, кто-то нездешний. Или это уже бред пошел от общей усталости и нервотрепки? Кто может быть сильнее его? В этой стране — никто. А там, в какой-нибудь
А все-таки ворожит кто-то, да так загадочно, так непонятно, что страшно делается; сегодня ворожит — и ты на коне, а завтра перестанет — и где окажешься? То-то и оно, что в этой самой, как говорят любители эвфемизмов, яме.
Ну, что еще нехорошо? Поддержка Малина резидентурами Международной службы контроля? Так ведь репетиция с убийством прошла успешно: где эта поддержка, где она? Где почтенные старцы Базотти, Балаш и Спрингер? Балаш, кажется, помер, но это неважно. Все международные организации — дерьмо собачье. Никто в эту страну не полезет: ни МСК, ни Интерпол, ни Международный валютный фонд… А внутри России ему уже нет равных. Почему так решил? Да вот хотя бы последний случай.
Золтана в Завидове накрывает РИСК под видом ФСБ и при участии МВД. Великий неуловимый Золтан наконец в ловушке. Он уже бросил оружие, через минуту сдастся, но в руках у него трубка сотовой связи. Кому он звонит? Нота бене: не зная, чей был заказ, не зная, кого он убил и кто теперь его вяжет! Кому звонит Золтан в этой ситуации? Куликову, чтобы посрамить ФСБ? Барсукову, чтобы посрамить МВД? Может быть, Черномырдину — главному миротворцу? Нет. Даже не Коржакову. Он звонит Высокому Шефу, причем не догадываясь, что это и есть Ларионов. Звонит по номеру, которого сам не знает, который набрал Шайтан с выводом на секретную кнопку.
Золтан звонит и сообщает: «Объект жив. Я убил кого другого. Я арестован при участии объекта». А потом выбрасывает батарейки, стирая номер из памяти телефона. Успевает сообщить самое главное, потому что надеется на помощь. И это правильно. Если Ларионов не спасет — уже никто не спасет. Но Ларионов тоже спасать не будет. Прощай, Володя Сигалихин! Мы неплохо отдыхали вместе, но это было давно…
Высокий Шеф вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло, и нажал специальную клавишу, чтобы принесли чаю.
Глава десятая
Зарайский позвонил уже в сентябре.
— Слушай, — начал он с места в карьер, — что нового известно об убийстве Мишки? Я хочу заняться этим делом.
Белку аж в холодный пот бросило. В первую секунду хотелось закричать: «Дурак! Нас же слушают!» Потом она смекнула, что позвонил-то Олег, инициатива его — да ведь такой отвлекающий маневр нарочно не придумаешь! И после паузы ответила нарочито печальным голосом:
— Не надо, Олежек. Это все бесполезно.
— Как это бесполезно? — возмутился Олег. — Я понимаю, Разгонов —
— Олежек, правда, не надо. Я не хочу. Понимаешь, я не хочу, чтобы ты этим занимался. Мишки все равно уже нет.
«Классный получился диалог!» — подумала Белка. Она представила себе молодых офицеров в наушниках, и ей даже захотелось сесть рядом с ними, открутить назад пленку и еще раз послушать эту сценку из спектакля.
Зарайский сразу тактично переключился на другую тему.
— В субботу, — поведал он, — будет клуб. У Феди Лукошкина. Знаешь, где его книжный магазин?
— Конечно, знаю.
— Ну вот, он теперь решил возрождать былые традиции. Будет уже пятое заседание. Писатели, издатели, фэны, критики — в общем, все, кто еще жив и не забьи, что такое фантастика.
— Ты сам-то там бывал? — спросила Белка.
— Один раз. Но мне понравилось. Юность вспомнил. Так придешь? В шесть часов начало.
— Я постараюсь.
Ситуация складывалась идеально. Большая шумная компания, где все свои: внедрить агента безумно сложно, я незаметно передать информацию Зарайскому, чтобы никто ничего даже не запомнил, — пара пустяков. Белка хорошо подготовилась к той субботе, десятого сентября. Изложила подробнейшим образом все, что знала, и на компьютере получилось пятнадцать килобайт текста. В конце приписала инструкцию для связи: «Информацию получил и согласен работать — извести звонком с предложением мне сотрудничать в вашей газете. Вообще звони не часто, по телефону — только треп, о фантастике и прочем. Встречи назначай на улице в людных местах и в целом имитируй ухаживание».
Действительно, уютно было у Лукошкина. Белка давно сюда не заходила. А Федя сотворил заведение нового типа: магазин-кафе — и книжки можно полистать, и коньячку попить. Этакий московский Монмартр. Приглашались известные в своем кругу авторы. Фэны и братья-литераторы задавали им вопросы, авторы радовались вниманию к своей персоне — одним словом, разворачивалась игра под старорежимным названием «вечер-встреча». При старом режиме много было известных писателей. Теперь же знаменитостями делались только политики и звезды шоу-бизнеса. Писатели довольствовались аплодисментами на скромных кулуарных тусовках. А Разгонов и до этого не ДОЖИЛ…
«То есть, тьфу, о чем это я?» — прервала Белка поток собственных мыслей и снова отыскала глазами Зарайского, стоявшего у стойки с чашкой кофе в одной руке и крохотной рюмочкой в другой. При встрече она лишь сказала му «здрасте» и тут же принялась высматривать других знакомых, ведь много было и новых для нее лиц. Все-таки от последние пару лет они с Мишкой сильно оторвались от общества. Выступал Владик Севостьянов. Парень хороший но писал всегда скверно, Белка его не читала. Сейчас Владик лепил со страшной скоростю космические боевики, и его активно печатали.