Спроси у Ясеня

Скаландис Ант

Заканчивалось послание словами:

«Спустись на первый этаж, там в пятом кабинете тебя ждет письмо. Чао».

В общем, Татьянин факс сам по себе информации не содержал практически никакой, но она точно почувствовала: именно такой легкий треп ни о чем и был необходим мне в тот момент. От информации и так уже голова пухла. Впрочем, позднее я понял: просто Верба отправила факс по открытому каналу и элементарно боялась перехвата. Отсутствие конкретных имен, названий и фактов было не стремлением пожалеть меня, а естественной профессиональной осторожностью. Но я все равно не обиделся: сквозь дурашливые строчки на свернувшемся в рулончик листке просвечивала искренняя Танюшкина нежность. Это было на уровне ощущения,

а не логики или знаний, и тут я ошибиться не мог.

В пятом кабинете (а это оказалась экспедиция) мне действительно передали письмо, доставленное спецпочтой. Там были всевозможные инструкции для меня (на русском языке), программа моей учебы и работы на ближайшую неделю, подписанная Тополем (тоже на русском), два загадочных листочка арабской вязи с приколотой к ним просьбой передать господину Сидни Чемберу, моему лондонскому куратору, и целая папка документов на английском, предваряемых ядовитой запиской Кедра:

«Дорогой друг мой Ясень, все эти доклады, справки и протоколы будут крайне интересны для тебя. Более того, ознакомиться с ними в срочном порядке просто необходимо, но, веришь ли, какая-то скотина уволокла у меня подшивку с русскоязычными оригиналами документов. Как только найду — вышлю. С коммунистическим приветом отправитель сего — Ванька (то есть тьфу — Женька!) Жуков. Адрес отправителя — на деревню дедушке».

Инструкции я быстро пробежал глазами, уточнил по программе Горбовского, что в первой половине дня у меня график достаточно вольный, «кедровые» документы, не читая, зашвырнул в ящик стола и, предупредив по телефону Чембера, решил пойти прогуляться. Я вдруг почувствовал необходимость развеяться перед новым и, очевидно, напряженным этапом обучения. Чембер дал добро до тринадцати ноль-ноль.

Я шел по Лондону и думал: «Господи, почему я не оказался здесь лет пятнадцать-двадцать назад? Вот был бы восторг! Настоящий Биг Бен, настоящее Вестминстерское аббатство, Трафальгарская площадь, колонна Нельсона — не на картинке, не в кино! Да у меня тогда от суздальских храмов дух захватывало, любил я в юности путешествия, архитектуру, экскурсии, музеи, все новое любил страшно… А теперь? Ну Лондон. Ну не последнее по значимости место на планете Земля. Ну многие здесь учились. Теперь вот я учусь. Или не просто учусь? Может быть, это город перелома в моей судьбе? Город, где я стану другим? Или я стал другим раньше?..»

Плавное течение этих грустных мыслей было внезапно нарушено появлением двух человек в такой непосредственной близости от меня, что их трудно было принять за случайных прохожих. Тем более что один сказал по-английски «извините» и даже протянул в мою сторону руку, как бы пытаясь схватить меня за рукав. Все это я увидел боковым зрением. Уже наученный кое-чему, я, не оглядываясь, спокойно отметил, что правый чуть ближе ко мне, чем левый, и это лишний раз свидетельствовало о встрече с профессионалами. Переулок оказался на удивление пустынный: впереди — никого и сбоку, во всяком случае, в радиусе метров пяти — тоже. Решение созрело быстро.

Я не раз поражался после, как это я, не прошедший никаких спецназов и войн, а только школу спортивного самбо да еще покушение на степуринской дороге и операцию «Золтан», как это я дошел до такого? В первую очередь я сделал резкий скачок вправо, чтобы уйти от вытянутой руки нападавшего (может, он и не был нападавшим, но я должен был считать его таковым), потом с разворота, не примериваясь, почти вслепую, ударил его носком ботинка в колено (причем удачно!) и наконец, уже от души размахнувшись, опрокинул простым боксерским апперкотом в челюсть. Все, да не все сделал я правильно. Второго я упустил из вида. На какую-то секунду. Парировав его первый удар, от следующего я успел лишь слегка увернуться. В общем, шею он мне не сломал, но тяжелый кулак основательно зацепил мою

голову и лишил меня четкой ориентации в пространстве, даже желтоватый туман поплыл перед глазами. В таких случаях рекомендуют поглубже вздохнуть и быстро найти опору, лучше всего стенку. Таковая оказалась рядом, но я бы все равно не успел к ней до следующего удара громилы, если не внезапно подоспевшее подкрепление. Возле нас затормозил черный вэн, то бишь микроавтобус по-нашему, боковая дверца отъехала в сторону со скоростью шторки фотоаппарата, кто-то, налетевший сзади, толкнул моего обидчика внутрь машины, и дверца с той же фантастической скоростью закрылась. Как в кино: был человек — нет человека. В следующую секунду я уже поймал спиной спасительную стенку дома и тупо наблюдал сквозь редеющий желтый туман, как двое, теперь уже не торопясь, подняли поверженного мною противника, распахнули на этот раз задние двери и загрузили неподвижное тело в чрево страшного глотающего людей вэна с темными стеклами. Потом двое пошли ко мне. С чего я, собственно, решил, что это мои спасители? Охота продолжалась. Я принял боевую стойку и прохрипел, не слишком уверенный в уместности употребляемых слов:

— Fellows! Don't come to me! Don't touch me! (Эй, парни! Не подходите, не трогайте меня! (Англ.))

Они остановились. Один попытался что-то сказать по-русски, чем, признаться, еще больше напугал меня, и тогда другой, крикнув:

«Catch!» (я понял: «лови!»), с расстояния метров двух бросил мне свое удостоверение. Я поймал и, опасливо поглядывая то в корочку, то на них, прочел наконец, что это ребята из МИ-5, а значит, свои, и позволил себе расслабиться.

— Боб, — представился один. — Нас послал Чембер.

— Джон, — назвался другой. — Пойдемте в машину.

— В эту? — с тревогой поинтересовался я.

— Нет, в другую, в этой уже места нет.

— Вот так, голубчик, — задумчиво проговорил мой лондонский куратор от службы ИКС. — А вы говорите, съездить в Сохо…

Он барабанил по столу пальцами правой руки, а в левой вертел яркую упаковку с ампулами, вдоль и поперек исписанную по-арабски.

Потом раздался длинный сигнал, Чембер посмотрел на пульт и сообщил мне:

— Москва на проводе. Очевидно, вас.

— Ясень, никуда не выходи! — заорал в трубку Тополь без всякого «здрасте». — Ты меня понял?

— Я тебя понял, Тополь. А что все-таки случилось?

— Приеду — расскажу.

— Сюда приедешь? — удивился я.

— Да, скорее всего завтра. Собственно, главное я тебе сказал. Не выходи никуда. У тебя хватит работы внутри. Сегодня тебе просто сказочно повезло. Обрати внимание: уже в третий раз за каких-нибудь пять дней. Это слишком много, Ясень. Нельзя так испытывать судьбу. Ты понял меня?

— Я же сказал, что понял. Зачем второй раз спрашивать?

Мне вдруг стало обидно, что он срывает на мне свое раздражение. Случай, конечно, серьезный, но разве я в чем-то виноват?

— Конец связи. Тополь? — спросил я, пародируя радиопереговоры.

— Пока, — буркнул он. — До завтра.

— Вот так, — повторил Чембер. — А вы говорите — Сохо! съездить! Как-нибудь в другой раз погуляем. Впрочем, если хотите, можно девочек из любого заведения сюда вызвать.

— Не хочу. Я же мечтал посмотреть на знаменитое шоу, а потрахаться могу и с местными секретаршами.

— Вы так полагаете? — улыбнулся Чембер. — Без санкции их руководства вряд ли это получится.

— Да ну?! — не поверил я, ощущая чисто спортивный прилив сексуального задора.

Потом вспомнил Вербу, и мне сделалось стыдно. Стоп! Кого я вспомнил? Вербу? Да нет же, Белку! Точнее, Вербу в роли Белки. Или Белку в роли Вербы? Чума. Полная чума.

— Господин Малин, — вернул меня к реальности голос Чембера, — вам интересно, кто на вас напал сегодня?

— Да-да, разумеется, — рассеянно отозвался я.