Спрятаны Под Сосной
Шрифт:
Протянув мне мой инструмент и, по сути, первую любовь, я с радостью принял её. Удивительно, что Кэтрин решилась мне помочь, хотя сама никогда не любила мою игру на гитаре.
— Удачи, — пожелала девушка, немного улыбаясь.
На сцене уже стояла заместитель директора, вызывая меня на сцену.
Выйдя под шум толпы, я спокойно шёл к сцене. Мне было так лень её огибать, чтобы подняться по лестнице как нормальный человек. Поэтому я закинул гитару на сцену и полез на неё.
Естественно все в зале офигели с этого, включая жюри и миссис Дежардин. Перед дамой
Взяв гитару снова в руки, я сел на школьный стул, отодвинув микрофон подальше от своего рта.
Медиатор в одной руке, а пальцы уже зажали аккорды… это то, что мне сейчас надо, это единственное чего хочет Йоко.
Свисающая рука, суматоха и хаос среди врачей. Предсмертные муки девушки, что мне нравится, и последний раз, когда я вижу её живой. Такая картина и такие чувства подойдут для моей песни?
Нет.
Йоко лежит на койке, не бледной кожей, а отражающей свет. Тишина и лёгкий ветерок, развеивающий шторы в помещении. А за окном свет и опадающие лепестки деревьев.
Точно надо.
Жизнь часто не на месте,
Но отчего улыбаюсь вдруг,
Душа поёт внутри,
Когда мы гуляем вместе.
Мотив и само настроение песни не были грустными и тяжелыми. Наоборот, ощущалась лёгкость и радость. Однако мой грустный вид передавал настроение слушателям.
К этой песне лучше подойдёт пианино, но гитара понравилась бы Йоко. Хотя по слухам, миссис Дежардин играет на пианино не хуже учителя музыки. А конкурс допускает участие учителя в качестве аккомпаниатора.
Надоевший и знакомый путь,
Звонкий голос твой,
Приятный ветерок,
Раскачивает сосны нашей любви.
Мне очень плохо, образ Йоко не выходит из головы, она будто рядом и слышит мою музыку. Чувства хлещут изнутри, кажется, вот-вот и я сломаюсь прямо у всех на глазах.
— Плач, кричи, люби, — доносился голос, похожий на Йоко. — Не таи в себе. Я понимаю тебя.
Возможно, ты единственная кто была готова просто слушать. Ты единственная с кем можно было просто куда-либо идти без причины и думая о последствиях. А неловкое молчание в разговорах — с тобой не так страшно, а даже романтично.
Это было так хорошо…
Не заметив как мой настрой изменился, а широко улыбнулся и показал лицо публике в зале. Никто из них даже не осмелился бы издать шороха. Может быть, они, наконец, поняли мою музыку.
Я проживаю каждый миг с тобой во снах.
Когда вспоминаю по ночам,
Мечтаю видеть их без конца
Поделится чувствами, в глаза глядя твои…
Последнюю строчку я пел по нарастающей, ведь после неё последует более быстрый темп игры и повышенный голос. Но это будут не крики моего голоса, а крики игры.
Силуэт в моей душе
Видимо, принадлежал тебе!
Сердце
Нужным мне уже давно.
— Мы ведь увидимся после выступления? — говорила девушка.
Надеюсь, что да. Я пою и игру с искренней верой в это.
Взглянув в центр сцены, из головы выплыло наше выступление с Йоко. Девушка стояла по центру зала в зелёном платье, японским макияжем и бледной кожей.
Хочется быть лишь с тобой
Тебя не заменить!
Я вижу, как мы будем вместе навсегда
В своих мечтах…
Тишина в зале… вот-вот выскачет моё сердце. А внутри немая пустота.
Валери молча сидела рядом с Брэдом. Райан когда-то успел прибежать, поэтому стоял на проходе, не шелохнувшись. Крэйг и ещё пара присутствующих с удивлением смотрели позади меня. Что-то их интересовало, поэтому даже будучи уставшим, я не мог обернуться.
Знакомый образ, здоровая кожа и худощавость. Чёрные волосы и уставшие глаза. Вязаный большой свитер с джинсами. Без сомнений, это была Йоко, наблюдавшая за выступлением прямо со сцены.
— Обещала ведь, что увидимся, — улыбалась она, светясь ярче любой звезды и даже луны.
Эпилог
Три года спустя…
После освобождения Лили и смерти Йоко изменилось многое. Райан перестал, как-либо реагировать на мать, теперь он делал, что хотел и когда хотел. Нет, он не забил на учёбы и продолжал строить из себя задрота. Но теперь это было его осознанное решение.
В сентябре месяце, когда желтеют листья и умирает погода, Итан собирался прощаться с призраком Йоко. Эта парочка виделась практически каждый день, но за пределами школы и в малолюдных местах. Для многих жителей пригорода девочка стала мученицей, примером того, как важно беречь свою жизнь и радоваться её, сколько бы тебе не было суждено жить.
Японка с прекрасным голосом и фиолетовыми глазами стала единственной, заболевшей той болезнью. Гниение не съедало людей заживо, а учёные всё ещё гадают над загадкой происхождения этого ужаса, сравнимого с онкологией.
— Как думаешь, тяжко ли будет в столице? — с бабочкой севшей ему на указательный палец, спрашивал Итан, сидя при этом на сосновых иголках и совершенно не переживая за свои джинсы.
— Если, наконец, примешь и признаешь хорошее из жизни оттуда, то очень даже хорошо, — улыбалась Йоко.
Солнце висело так высоко и ярко освещало лес, проходя через стволы деревьев. Но оно уже не такое яркое, как прежде. Теперь и солнце грустит.
За три года Итан стал ещё менее общительным. Наплевав на общественное мнение и мнение окружающих его людей в целом, он сильно потерял в популярности. Но теперь с ним остались те слушатели, что понимали его лучше других.
Это не могло радовать Итана…
Но парню всё ещё тяжело вспоминать о Валери, Брэде и других людей, которые так или иначе, но участвовали в начале его творчества. Однако воспоминания о Лили вызывали только улыбку.