Спускаясь к звездам
Шрифт:
Пот струился со лба, дыхание сбилось, Зали несколько раз протягивала руку к сенсорному экрану, но в последний момент одергивала, боясь что-то перепутать. Наконец, она вспомнила – надо сложить сумму цифр, мигающих на экране желтым и ввести полученный код, который и обезвредит бомбу.
Теперь главное было не ошибиться. Зали старательно плюсовала цифры, но при перепроверке всё время получала разные результаты. Время шло.
Когда до взрыва оставалось три минуты, у нее, наконец, получилось. Она ввела заветное число 147 и замерла, не дыша. Панель на миг вспыхнула красным и тут же потухла. Подождав еще немного и убедившись, что бомба действительно
Если в ворота ажсулата час назад входила немного растерянная, но свежая молодая женщина, то сейчас из них вышла изможденная старуха. Её руки и лицо были перепачканы кровью, пустой взгляд устремлен прямо перед собой, ноги при ходьбе шаркали по каменному полу.
Наком Сет кинулся ей навстречу.
– Что там произошло? – взволнованно спросил он, и его вопрос эхом подхватили сотни кинченцев.
– Что произошло? Что произошло? – слышалось отовсюду.
– Ное мертв, – почти шепотом ответила Зали.
– А Келгани? Что с ним? – спросил наком Сет.
Не дождавшись ответа, он скомандовал ближайшему ко входу отряду отправиться внутрь и всё проверить. Остальные остались на страже, потому что, услышав последние новости, любопытная толпа разом подалась к ажсулату.
– Келгани? – растерянно переспросила Зали. – Не знаю. Еще там в подвале бомба. Она уже обезврежена, но лучше её куда-нибудь…
Не договорив, Зали побрела от дверей ажсулата вниз по ступенькам и дальше через площадь. Солдаты не стали её останавливать, а простые кинченцы расступались, освобождая путь.
Глава 21
Камаштли нашли Келгани привязанным к стулу. Голова его безвольно свисала на окровавленную грудь, левая половина лица была изуродована. Однако в тишине отчетливо слышалось его хриплое дыхание.
Аж-сула немедленно доставили в госпиталь, где к нему были приставлены лучшие врачи. Доктора обработали раны, наложили повязки и вкололи максимальную дозу препарата, восстанавливающего поврежденные ткани.
Через пару недель на месте ожога и резаных ран остались едва заметные шрамы, и только на месте глаза продолжала зиять черная дыра. Если бы дело происходило на любой из планет Галактического Содружества, зрение Келгани восстановили бы за счет компьютерного оптического прибора, вживляемого в глазницу, но на Земле наладить производство таких приборов пока не представлялось возможным, поэтому врачи ограничились лишь обеззараживающими мазями и наложением плотной повязки.
Келгани боролся за жизнь, и никто не сомневался в том, что он выкарабкается. Только одно беспокоило врачей – психическое состояние аж-сула. Тот часто кричал во сне, а, просыпаясь, никого не узнавал или начинал биться на койке, не подпуская к себе докторов. Иногда взгляд Келгани застывал, сам он будто выпадал из реальности и принимался вслух оправдываться перед кем-то невидимым. Пару раз его заставали забившимся в угол палаты и плачущим.
Когда стало понятно, что никакие препараты не помогут аж-сулу прийти в себя, врачи пригласили к нему Нес, которая, начав двадцать лет назад с выслушивания последних пожеланий раненых в полевом госпитале, теперь дослужилась до должности главного психолога больницы.
Войдя в палату, она присела на край больничной койки и положила теплую ладонь на лоб Келгани. От накатившей волны ужаса ей тут же захотелось одернуть руку – только годы практики позволили Нес сдержаться. То, что творилось в голове
Наконец, Нес убрала руку и глубоко вдохнула, как будто только что очнулась от кошмара. За короткие несколько секунд она увидела всё, что произошло в тот день с Келгани, и теперь ей нужно было хорошенько подумать о том, что отвечать на вопросы, которые ей, несомненно, скоро зададут. Мучитель Келгани был мертв, но Нес никак не могла понять, какую роль во всем этом сыграла Зали, и на чьей стороне она была.
Нес еще раз приложила руку ко влажному горячему лбу аж-сула в надежде разглядеть новые подробности, но только снова пережила предыдущий кошмар – те же размытые образы, пятна и вспышки боли. Из увиденного становилось понятно, что Зали пыталась остановить Ное, но почему-то этого не делала и в какие-то моменты даже помогала ему.
Нес поднялась с койки и прошлась по палате, пытаясь успокоиться. У нее еще будет время как следует над всем поразмыслить, а сейчас следовало заняться Келгани. Уже после первого контакта стало очевидно, что вернуть аж-сула в реальный мир не удастся – страх и отчаянье слишком глубоко пустили корни в его сознание, практически уничтожив личность. Нес могла только попытаться облегчить страдания Келгани, погрузив его в иллюзорный мир, наполненный теплом и светом.
Она закрыла глаза и начала фантазировать. Сиреневый рассвет над горами Эстарты, звон тысячи ручьев на Фелкине, зеленые равнины Бриота – всё это она совместила в едином пейзаже и наделила каждый камень внутренним сиянием. В таком мире Келгани должно понравиться. Нес мягко улыбнулась, довольная получившейся картиной и на выдохе отправила мерцающую энергетическую волну аж-сулу.
Он принял подарок легко и благодарно, как и принимают всё, чего ждали как чуда без всякой надежды. Келгани улыбнулся во сне и расслабился. Теперь остаток жизни он проведет лежа под выдуманным солнцем и слушая кристальный звон воды.
Меж тем город продолжал жить своей жизнью. Понемногу оправившись от происшествия, странники принялись восстанавливать Кинчен после беспорядков. Поскольку Тейт был убит, а задержанные повстанцы только растерянно качали головами в ответ на вопрос о сообщниках, нередко случалось так, что солдаты из регулярной армии отстраивали здание или выметали с улиц осколки разбитых витрин рядом со вчерашними повстанцами. Тейт еще со времен работы на Магистрат отличался скрытностью и не оставил своих привычек на Земле – командиры сформированных им отрядов получали всю информацию непосредственно от него, и друг с другом знакомы не были. Поэтому все допросы окончились ничем.
В ситуации, когда город остался без правителей, лучшее решение, которое смогли принять кинченцы, состояло в том, чтобы не оглядываться на прошлое и смотреть только вперед.
Вскоре по городу поползли слухи о том, что Келгани так и не оправился после случившегося и вряд ли когда-нибудь снова вернется в ажсулат. Спустя две недели после памятной ночи Кинчен запестрел листовками, призывавшими жителей города собраться на единый совет, чтобы совместными усилиями решить, как жить дальше.
В назначенный срок главная площадь наводнилась странниками. Кинченцы стекались со всех концов города – кто-то хотел сказать свое слово, кто-то пришел послушать, что скажут другие, а кто-то просто не хотел оставаться в курсе главных сплетен.