Спутанная щупальцами
Шрифт:
— Ты останешься, — одно из его щупалец обвивает мою талию и сжимает так крепко, что я задыхаюсь.
— Мистер Робертс был настроен серьёзно, ты же знаешь, — я провожу рукой по однокомнатной квартире. — Тебе нравится, когда у тебя есть кровать, на которой ты можешь трахать меня? Или потолок? Если ты не отпустишь меня на работу, мы оба будем спать в парке.
Он поджимает губы, то ли требуя объяснений, то ли говоря, что ему всё равно, но это та тема, в которой я не буду уступать.
— Парк — это открытое пространство, где мы не сможем уединиться.
Проходит несколько секунд, и моя пара смотрит на меня так, словно он ангел смерти, решающий мою судьбу. Я отвожу плечи назад и выдерживаю его взгляд. Никакие злобные ухмылки и скользкие щупальца не смогут отвлечь меня от проблемы стать бездомной.
— Очень хорошо, — говорит он, фыркнув. — Но я пойду с тобой.
Мои плечи опускаются. Времени нет ни на что, кроме беглого помыться, и я не намерена тратить драгоценные минуты на то, чтобы убедить его остаться в квартире.
Я подхожу к шкафу, чтобы найти свежую форму.
— Либо оставайся в тени в своей альтернативной форме, либо оденься.
Менее чем через десять минут я вхожу в магазин через чёрную лестницу, надеясь избежать мистера Робертса. Ещё рано, но кофейня уже в самом эпицентре утреннего час — пика. Очередь за напитками выстраивается не только внутри кофейни, но и снаружи.
Джессика стоит рядом с Райаном, выполняя заказы у одного из кофейных автоматов.
— Слава богу, ты пришла, — говорит она. — Двое наших сотрудников заболели.
Я спешу к ней и начинаю готовить напитки, и часть меня наконец понимает, почему очередь была такой длинной. Мистер Робертс больше заботится о приёме заказов, чем об их выполнении, поэтому у касс всегда больше сотрудников, чем сзади.
— Кто заболел? — спрашиваю я.
— Иветта и Мария, — отвечает она с ухмылкой.
— Что? — я свожу брови вместе. — Ты что — то знаешь?
— Алексис, — кричит мистер Робертс из задней комнаты. — Как только закончится утренняя суета и ты вымоешь полы, очистишь мусорные корзины и уберёшь со столов, я хочу видеть тебя в своём кабинете.
Я бросаю на заднюю дверь свой самый грозный взгляд. Конечно, он расстроен из — за нехватки персонала, и это моя вина, что он опоздал, но это не значит, что он должен вымещать весь свой гнев на мне.
— Как думаешь, мне стоит указать ему на видео на YouTube? — спрашивает она с хихиканьем.
Моя челюсть падает, как и капучино, который я только что приготовила. Горячий кофе брызгает на мои брюки и растекается по полу.
— Чёрт.
— Упс, — говорит она с гримасой. — Извини за это.
Я бросаюсь за стойку в подсобку и открываю шкаф для уборки, чтобы достать швабру и ведро. На что только что намекнула Джессика? Остальные взяли больничный, потому что слушали то же видео, которое она мне рекомендовала? То самое видео, которое вызвало мою родственную душу из другого
Невозможно.
А может, так и было?
Нет смысла строить догадки. Не сейчас, когда покупатели ждут свою утреннюю порцию кофе. Я поспешно возвращаюсь за прилавок, вытираю пролитый капучино и сосредотачиваюсь на своей работе.
В следующий раз, когда я встречусь с Джессикой, я выслушаю всё, что она расскажет об этой медитации на родственную душу. Если Райан будет рядом, она сможет рассказать и ему.
Прошло более сорока пяти минут, прежде чем очередь достигла приемлемого уровня активности. Теперь только постоянные посетители занимают свои места за столиками.
Джессика похлопывает меня по плечу.
— Я слышала, что сказал мистер Робертс. Если хочешь, чтобы я прибралась, пока ты работаешь с аппаратами, мы с Райаном не против.
— Всё в порядке, — отвечаю я с крошечной улыбкой. — Он наверняка наблюдает за всем этим со своих камер. Последнее, что я хочу, чтобы он увидел, — это как я позволяю тебе принять моё наказание.
— Как хочешь.
— Но мы поговорим позже? — спрашиваю я с лёгким укором.
Джессика медленно кивает, нервный взгляд говорит мне, что она знает тему нашего будущего разговора.
Я вернулась к шкафу за шваброй и ведром, а также за несколькими салфетками для мытья столов. На обратном пути я замечаю на стенах пустые места, как будто кто — то купил одну из моих картин.
Моё сердце учащённо забилось. Возможно, мистер Робертс хотел обсудить именно это? Я уже собираюсь вернуться обратно в зал, когда замечаю фигуру, стоящую у двери.
Он высокий, светловолосый, ангелоподобный и полностью одетый… В основном.
Серые треники считаются? Тот, у кого он их стащил, меньше ростом, поэтому трикотажная ткань неприлично натянута на его длинном, толстом члене.
Я стою в дверях, завороженная этим зрелищем, пока одна из завсегдатаев не подходит к нему и не пытается завязать разговор.
Это крутая блондинка, которая носит красную помаду и облегающие костюмы. Когда она наклоняет голову и хлопает ресницами, моя пара ведёт себя так, будто я единственный человек в комнате.
Его широкая грудь вздымается и опускается при глубоких вдохах. Он сердится? Я оглядываюсь налево и направо в поисках признаков присутствия мужчины или чего-нибудь ещё, что могло бы его раздражать, но все мужчины в кофейне либо заняты своими делами, либо наслаждаются завтраком.
Девушка, которая пыталась с ним поболтать, сдаётся и возвращается на своё место. В груди разливается приятное удовлетворение, и я прохожу мимо стойки и направляюсь к своей паре. Эта женщина всегда ведёт себя так чванливо и никогда не говорит спасибо. Это мелочно, но я хочу, чтобы она видела, как он реагирует на меня.
Его брови поднимаются.
— Вот это и есть твоя работа?
— Привет, — шепчу я. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты будешь держаться в тени.
— Я решил, что ты занимаешься искусством, — говорит он.