Спящая царевна. Своих не бросаем
Шрифт:
– Это Рариг. Он из учёных. Если бы не война, он бы град за всю жизнь не увидел и огнестрел в руках не подержал. Но нынче каждый воин. Все мы научились сражаться. Но ты же не о том спрашивал… Про Рарига не то важно, каким он делом прежде занимался, а то, что это родной брат Богдана, – Гордей многозначительно замолчал, давая Андрею переварить новость. – Вижу, понял, о каком Богдане речь. Стало быть, царевна наша от тебя не скрывала, что она вдова. Её муж остался на затонувшей Антлани. Помогал спасать людей, когда остров пошёл на дно, а сам выбраться не успел.
– Знаю, –
Понимание того, что ему поведал Гордей, накрывало постепенно. Теперь всё стало ясно. Но от этого Андрей разозлился только сильнее.
– Так вот, значит, в чём дело… – хмыкнул он. – Выходит, этот Рариг на меня взъелся за то, что я место его покойного брата занять хочу? Злится, что Делия траур больше не хранит. Так ведь столько времени минуло уже... Неужто ваша царевна не имеет права снова замуж выйти? Она ведь не виновата, что так вышло. Она – живой человек, счастья хочет – семью, мужа, детишек…
– Э, братец, тут всё не так просто… – лукаво усмехнулся Гордей. – Я так думаю, злится-то Рариг больше не на то, что ты на место его брата влез, а на то, что ты его обскакал. Он ведь тоже в женихи метил. Понимаешь?
– Не очень, – нахмурившись, честно признался Беркут.
– Так ведь он – брат покойного мужа… – пожал плечами старшой и, видя, что это Андрею ничего не говорит, охотно пояснил: – Так у нас заведено… Дабы женщина в роду мужа своего осталась и в другой не ушла, то на вдове, после окончания траура, обычно женится кто-то из кровной мужниной родни. К примеру, братья, если холостые есть. Так что Рариг наверняка надеялся, что скоро с самим царём Ратмиром породнится. А тут ты неизвестно откуда явился, и все его чаяния загубил. Вот и злится теперь, сокол наш…
– Ну и порядки у вас! – скрипнул зубами Беркутов. – Сначала, не спросив толком, замуж отдали, потом ещё хуже – выходи за брата мужа, и всё тут! А если он ей не по сердцу, а если она не хочет…
– Ну, неволить никто не будет… – пожал плечами Гордей. – Но так принято, и вдовы чаще всего соглашаются. Всё лучше, чем одной. Женщину-вдовицу редко кто чужой взять отважится. Сказывают, дурная примета. Можно следом за первым мужем уйти. А ежели из мужнего рода, то беда стороной обойдет.
– Глупости всё это, суеверия… – фыркнул раздражённо Андрей. – Пусть говорят, что хотят, я мою царевну никому не отдам! А смерти я не боюсь – я её уже видел, да только любовь-то сильнее оказалась.
6 Боевое крещение
Андрей
Второй день подряд лил дождь. Холодный, унылый, серый.
Вроде бы, лето в самом разгаре, но непогода превратила его в стылую осень. Листва поникла, небо тучами затянуло так, что просвета не видно.
Раньше Андрей любил дожди, любил слушать, как капли ночью шуршат по крыше, по веткам, любил, как благоухает лес после – все запахи ощущались ярче, острее.
Но здесь, сейчас, в приграничном граде, от дождя становилось совсем тоскливо.
«Ещё два дня, всего два дня продержаться… – подбодрил себя Беркут. –
Он часто мысленно говорил с Делией. Просыпаясь, желал ей хорошего дня. Засыпая, представлял, как обнимает, целует в волосы и шепчет: «Доброй ночи, моя царевна!»
Пусть сейчас она была далеко, но Андрей помнил уроки своей любимой – всё в этом мире связано невидимыми нитями. Все люди, животные, растения – часть единого целого, капли в море, крупицы необъятного космоса, искры Творца, дети вечного Рода, а значит, даже там, за километры отсюда, Делия обязательно почувствует его любовь, уловит его порыв, его безмолвный зов.
Раньше это сложно было понять и принять. Андрей вырос на том, что верить надо в разум и партию, что никаких богов и высших сил не существует, человек – царь природы, венец творения и хозяин мира. Так в СССР было принято.
А потом… появилась она, и Беркутову открылась совсем другая сторона жизни. Откровения Делии разрушили всю привычную картину мира и нарисовали совсем иное полотно – яркое, многоцветное, удивительное. Сказка пришла в его жизнь и осталась навсегда.
«Сказка… Сказка моя любимая… – улыбнулся Андрей, всматриваясь сквозь пелену дождя вдаль, внимательно оглядывая берег реки, пойменный луг и лес за ним. – Снегурочка моя волшебная, спящая красавица…»
Как же нестерпимо хотелось оказаться рядом, обнять, сладких губ коснуться.
Он знал, что она тоже сейчас думает о нём, его царевна. Чувствовал это.
С тех пор, как у Андрея появился собственный мироключ, он многие вещи стал ощущать иначе.
Когда впервые увидел у Делии эту странную чёрную коробочку с мигающими разноцветными огоньками, Беркут и понятия не имел, что это такое, и как этим пользоваться. И даже когда она объяснила, что мироключ служит для связи с внешним миром, помогает учиться, связывает с другими существами, направляет, подсказывает, даже тогда Андрей едва ли осознавал, что стоит за этими словами.
Но когда судьба занесла Беркута в этот дивный мир, который вроде бы считался далёким прошлым, но порой больше напоминал фантастические истории, как в книгах Александра Беляева, мироключ понадобился ему самому.
Первая трудность, с которой столкнулся Андрей, заключалась в том, что никто, кроме Делии, его не понимал. И Беркутов тоже никого, разумеется.
Вроде бы, местный язык очень сильно напоминал русский, какие-то знакомые слова угадывались, и ему даже иногда удавалось понять смысл фразы, но разговаривать так было совершенно невозможно.
Так что пришлось тогда Делии объясняться с отцом и рассказывать, кто он такой, и почему явился вместе с царской дочерью.
И то, что Беркут принимал непосредственное участие в спасении мира и потомков великой цивилизации, ради которого Делию уложили в ларец сна и отправили в будущее, конечно, прибавило ему веса в глазах царя и некоторых вельмож, посвящённых в тайну. Но только для них он всё равно оставался чужаком, пришлым, странным, непонятным, а потому пугающим.
Как такому можно что-то доверить? Особенно, единственную дочь. Да ещё и царевну.