Спящая кукла
Шрифт:
– Я помню. Но он ее не делал.
Линда рассмеялась.
– Делал. Я ему как-то сказала, что очень хотела бы иметь коптильню. У родителей она была, и отец часто коптил окорока, кур и уток. Я предлагала ему свою помощь, но он не желал и слушать. И вот Дэниэл сделал мне коптильню.
Ребекка нахмурилась:
– Нет-нет. Он взял ее у той… как там ее звали, что жила чуть дальше по нашей улице.
– По нашей улице? – Линда смутилась. – Ты ошибаешься. Он взял у нее только инструменты и сделал коптильню из старой жестяной коробки для масла. Чем меня очень удивил.
– Минутку…
– Конечно, я помню Рэйчел, – сухо ответила Линда. – Но какое отношение она имеет ко всему этому?
Рэйчел была откровенной шлюхой и вызывала массу проблем в «семье», так как Пелл проводил у нее много времени, занимаясь тем, чем… ну… он больше всего любил заниматься. Саманту подобное не очень заботило. Ее устраивало все, что помогало избежать грубостей, которые он позволял себе в постели. Но Линда ревновала. На их последнее совместное Рождество Рэйчел под каким-то предлогом попыталась остаться у них дома, когда Дэниэла с ними не было, и Линда вышвырнула ее вон. Пелл узнал о происшедшем и пообещал, что больше никогда не будет с ней встречаться.
– Он получил коптильню от нее, – настаивала Ребекка, появившаяся уже после Святок и ничего не знавшая о ревности, вызванной Рэйчел.
– Нет, ты все выдумываешь. Он сам сделал ее на мой день рождения.
Саманта почувствовала, что назревает катастрофа, и поспешно произнесла:
– Ну, как бы то ни было, ты приготовила великолепную индейку. У нас сандвичей хватило на целых две недели.
Ни Линда, ни Ребекка не обратили на нее никакого внимания. Ребекка сделала глоток вина.
– Линда, он подарил ее тебе на день рождения потому, что в то утро был с Рэйчел, и она дала ему эту коптильню. Какой-то серфингист сделал ее, но она была не нужна Рэйчел, так как она совсем не умела готовить.
– Он был с ней? – прошептала Линда. – В день моего рождения?
Пелл сказал Линде, что не виделся с Рэйчел с того случая на Рождество. А день рождения Линды был в апреле.
– Да. И не только в тот день, но раза три в неделю. Ты что, ничего не знала?
– Сейчас это уже не имеет никакого значения, – попыталась исправить ситуацию Саманта. – Дела давно минувшие…
– Замолчи! – крикнула Линда и повернулась к Ребекке: – Ты ошибаешься.
– Неужели ты удивлена тем, что Дэниэл тебе лгал? – Ребекка рассмеялась. – Тебе он сказал, что у него умственно отсталый брат, а мне, что у него вообще нет никакого брата. Давай обратимся к третейскому судье. Сэм, Дэниэл встречался с Рэйчел той весной?
– Я не знаю.
– Неправильный ответ… Ведь ты знаешь, – запротестовала Ребекка.
– Да ладно, – откликнулась Саманта, – какое значение это имеет сейчас?
– Давайте сыграем в «Кто лучше всех знал Дэниэла?». Он что-нибудь говорил тебе про свои отношения с Рэйчел? Он все рассказывал только любимой Мышке.
– Нам не нужно…
– Отвечай на вопрос!
– Совершенно ничего не помню. Ребекка, оставь. Давай забудем.
– Отвечай на вопрос!
На самом деле он, конечно, говорил. Но Саманта еще раз повторила:
– Я не помню.
– Дьявол!
– Почему
– Потому что ты сказала ему, что мама с папой не разрешали тебе играть с коптильней. Дэниэл сразу уцепится за эту идею. Он воспользовался ею. И он даже не купил ее для тебя. Он заявил, что сделал ее собственными руками! Святой, мать твою!
– Лжешь ты сейчас, а не он.
– С какой стати мне лгать?
– Потому что Дэниэл ничего не делал для тебя.
– О, прошу тебя, только не будем препираться. Мы не в школе. – Ребекка оглядела Линду с ног до головы. – О, я все поняла. Ты его ко мне ревновала. Вот почему ты так тогда разозлилась. И почему разозлилась сейчас.
Это верно, подумала Саманта. Когда в «семью» пришла Ребекка, Дэниэл стал проводить гораздо меньше времени с другими женщинами. Саманта не сильно переживала. Ее устраивало, что он счастлив и не выгоняет ее из «семьи». Но Линда, выполнявшая роль матери, была уязвлена тем, что Ребекка стала ее ненужным, как ей казалось, дополнением.
Теперь Линда все отрицала.
– Я его ни к кому не ревновала. Как вообще кто-то мог его к кому-то ревновать, живя в той ситуации, в которой мы тогда жили? Когда один мужчина сожительствует с тремя женщинами.
– Как? А просто так. Как все нормальные люди ревнуют. Ведь мы нормальные люди! Черт, значит, ты ревновала его к Рэйчел!
– Рэйчел совсем другое дело. Рэйчел была потаскухой. И она не была одной из нас, членом «семьи».
– Послушайте, – вмешалась Саманта, – мы здесь собрались не ради наших прошлых проблем. Нас попросили помочь полиции.
– Что значит, мы собрались здесь не ради наших прошлых проблем?! – фыркнула Ребекка. – Мы встретились впервые за восемь лет. И что же, ты думаешь, мы сядем, напишем список «Десять главных событий, которые мне запомнились из жизни с Дэниэлом Пеллом» и разойдемся по домам? Нет, милая, мы собрались не только ради него, но и ради нас самих.
Линда бросила на Саманту раздраженный взгляд.
– И не пытайся меня защищать. – Презрительный кивок в сторону Ребекки. – Она того не стоит. Она пришла потом, когда «семья» уже существовала. И сразу стала верховодить. – Повернувшись к Ребекке, она произнесла: – Я была с ним больше года. А ты? Всего несколько месяцев.
– Дэниэл пригласил меня. Я не навязывалась.
– У нас все очень хорошо складывалось. И тут появилась ты.
– Все хорошо складывалось? – Ребекка поставила на стол бокал и подвинулась ближе. – Ты сама-то понимаешь, что говоришь?
– Ребекка, пожалуйста, прошу тебя! – воскликнула Саманта. Она готова была расплакаться, глядя на двух раскрасневшихся женщин, враждебно уставившихся друг на друга через кофейный столик из лакированных пожелтевших бревен. – Не надо!
Ребекка не обратила на нее ни малейшего внимания.
– Линда, я слушала тебя с тех самых пор, как мы сюда прибыли. Ты защищала его, говоря, что все было не так уж и плохо и что воровали мы не так уж много. И что, возможно, Дэниэл и не убивал того-то и того-то… Это откровенный бред! Взгляни же наконец в лицо фактам, дорогая! «Семья» была сплошной патологией с начала и до конца.